Впрочем, некоторые аспекты программы «останови и обыщи» были весьма похожи на ОМП. Например, эта программа приводила к образованию губительной петли обратной связи. Она загоняла в тюрьмы тысячи афроамериканцев и латиноамериканцев, причем многих из них – за мелкие правонарушения, которые совершаются каждый субботний вечер в студенческих компаниях и остаются безнаказанными. Но хотя абсолютное большинство студентов университетов могут спокойно спать после своих вечеринок, жертвы программы «останови и обыщи» оказываются в полицейском участке, ставятся на учет, а некоторые из них отправляются в итоге в настоящий ад – в тюрьму Рикерс-Айленд. Более того, каждый арест подпитывает базу данных, все больше оправдывая эту политику.
По мере распространения политики «останови и обыщи» почтенный юридический принцип, согласно которому для любого задержания должны быть достаточные основания, практически утратил всякое значение, потому что полиция начала охотиться не только на людей, которые, возможно, уже совершили какое-нибудь преступление, но и на тех, которые могли бы совершить его в будущем. Иногда полиция, без сомнения, достигала своей цели. Арестовав молодого человека, в чьем подозрительно оттопыренном кармане обнаружился незарегистрированный пистолет, полицейские, возможно, избавили квартал от еще одного убийства или вооруженного ограбления. А возможно, и нет. В любом случае в подходе «останови и обыщи» была своя логика – и для многих она оказалась убедительной.
Но был ли этот подход конституционным? В августе 2013 года федеральный судья Шира Шейндлин постановила, что нет. Она заявила, что офицеры на постоянной основе «задерживали черных и латиноамериканцев, которые не были бы задержаны, если бы они были белыми». Политика «останови и обыщи», по ее мнению, нарушала Четвертую поправку Конституции, которая защищает от безосновательных обысков и задержаний; кроме того, эта политика не обеспечивает равное право на защиту, гарантированную Четырнадцатой поправкой. Судья призвала к серьезным реформам в полицейской политике, включая более постоянное использование камер, закрепленных непосредственно на патрульных полицейских. Это помогло бы установить, имелись ли в каждом случае достаточные основания для задержания, и отчасти устранило бы непрозрачность модели «останови и обыщи». Но это никак бы не решило проблему неравномерного распределения усилий полиции.
Изучая ОМП, мы часто сталкиваемся с выбором между справедливостью и эффективностью. Наши юридические традиции в значительной мере склоняются к справедливости. Конституция, например, провозглашает презумпцию невиновности, и сама она сконструирована таким образом, чтобы охранять эту ценность. Но с точки зрения создателя модели, презумпция невиновности – это помеха, в результате которой некоторые виновные будут отпущены на свободу, особенно если у них есть деньги на хороших адвокатов. Даже те, кого признаю́т виновными, имеют право на обжалование вердикта, что отнимает время и ресурсы. Таким образом, система жертвует большой долей эффективности, обещая бо́льшую справедливость. Конституция неявно подразумевает, что для общества менее опасно отпустить из-за недостатка улик подозреваемого, который вполне мог совершить преступление, чем посадить в тюрьму или казнить невиновного.
