— Откуда вы родом, сынок? — спросил Рэскоб полковника Касцио. Рэскоб все еще щурился, никак не мог привыкнуть к полумраку. Вопрос он задал по привычке политика, инстинктивно желающего заполнить возникшую паузу.
— Из Нью-Йорка, сэр, — ответил полковник.
Резко повернувшись, Рэскоб внимательно поглядел на полковника. Теперь в его голосе звучал неподдельный интерес:
— Из какого района?
— Западная часть Центрального парка, — после секундной паузы ответил полковник Касцио. — Семидесятые улицы.
— Должно быть, двадцатый избирательный округ, — сказал, припоминая, Рэскоб. — Там теперь селятся пуэрториканцы. Один из нестойких округов. То за республиканцев проголосует, то за демократов. Но еще несколько лет, и он полностью перейдет к демократам.
— Точнее говоря, конгрессмен Рэскоб, моя семья уже несколько лет как переехала в восточную часть города, — сказал Касцио и, чуть повернув голову, бросил быстрый взгляд на генерала Боугэна. Затем добавил, как бы спохватившись: — А вообще, как человек военный я не очень интересуюсь политикой.
Генерал Боугэн ощутил смутный укол беспокойства, еле уловимое инстинктивное стремление прийти на помощь. В памяти всплыли тщательно забытые им воспоминания об одной из их с полковником частых командировок в Нью-Йорк. Однажды вечером генералу сообщили по телефону, что командование стратегической авиации проводит учебную тревогу. Ему приказывалось к утру вернуться к месту службы в Омахе. Дежурный автомобиль уже ждал у гостиницы. Боугэн приказал водителю ехать по адресу, оставленному полковником Касцио, «отбывшим навестить семью».
Автомобиль остановился у старого дома, одряхлевшего от копоти и непогоды, но еще сохранившего респектабельный вид. Однако в длинном ряду дверных звонков фамилии Касцио не было. Генерал Боугэн нетерпеливо нажал кнопку, под которой значилось «управляющий», и в дверях появилась опрятно одетая плотная женщина с суровым лицом.
— Ищу квартиру Касцио, — объяснил генерал. — Срочное дело.
— Он что, опять влип? — спросила женщина. — А вы из полиции? — Напрягая водянистые голубые глаза, она всматривалась в мундир генерала, но не могла понять, что это за форма. — У Касцио здесь нет квартиры, — пояснила женщина. — Живет в дворницкой. Вниз и налево. А если вы из полиции, то можете ему передать, что это в последний раз. Пусть выметается. — Женщина наклонилась ближе к генералу, как бы доверительно жалуясь, и в голосе ее прорезались визгливые нотки: — Я бы, служивый, давно выставила этого сукина сына, да где ж теперь дворника сыщешь!
