– Пусти, идиот! Пока ты ещё никакого дела не сделал. А за обещание деньги не платят.
Сутулый неведомо как вырвался из крепких лап и довольно ловко побежал наверх. Круглоголовый загромыхал за ним.
– Дело сделать – что плюнуть, ты поклянись, что деньги сразу отдашь…
Их фигуры растворились в совершенной темноте второго этажа. Голосов тоже не было слышно, только скрипела, раскачиваемая ветром, висевшая на одном гвозде ржавая ставня.
Мария Ивановна так и просидела на кровати, не заснув до утра. На коленях её прикорнул беззаботный Ворсик. Он спал, а пенсионерка внимательно следила, как светлеет окно, и прикидывала, в какой час будет не стыдно и уместно разбудить Лёвушку, чтоб сообщить ему о ночном происшествии. Девять – рано, двенадцать – поздно, десять – самое то.
Однако до десяти часов утра Мария Ивановна столкнулась ещё с одной неожиданностью. Оказывается, ночь в доме она провела не одна. В спальне на втором этаже поперек кровати лежала Лидия, жена Константина. Длинные, ещё влажные волосы её свисали до пола. Она была завёрнута в банную, перепачканную зелёными травяными разводами простыню (понятное дело, вчера газон стригли). Из этого кулька торчали напедикюренные ноги с розовыми пятками.
Потом Мария Ивановна рассказывала Лёвушке: «Конечно, я закричала. Я ведь думала – труп. Вначале её застрелил, потом ко мне пожаловал! Я хотела немедленно бежать к людям!» Но любопытство пересилило. Марья Ивановна обошла кровать, склонилась над несчастной. Стоило пенсионерке почувствовать густой сивушный дух и дотронуться до сдобного тёплого плеча, как страхи её пропали. Жива, голубушка! К бледной щеке Лидии прилипли травинки и лепестки каких-то сорняковых цветков. Зная голубушкин характер, Марья Ивановна вполне могла предположить, что Лидия пришла в дом не своим ходом. Очевидно, её принес муж и сложил в спальне, как трофей. Угореть она не могла – в Лёвушкиной бане не угорали, – а просто перепилась, стала буянить и портить людям настроение. Правда, похоже, что Константин не на руках её нёс, а волочил по мокрой траве.
Всё это целиком меняло картину событий. Кто бы ни доставил в дом ночью Лидию, дверь он открыл Лёвушкиным ключом, а потом забыл запереть – это раз. Два – тоже обнадёживало. Не исключено, что мерзавец с пистолетом, явившись в дом, охотился вовсе не за Лёвушкой, а за этой голой мочалкой.
Население банного дома очухалось только к часу дня, и когда на открытой веранде все уселись пить кофе, Марья Ивановна отозвала племянника в сторону. Оказал ось, что её догадки насчёт Лидии верны: она ещё в машине прикладывалась к бутылке, а в парилке её совсем развезло. Лидию волокли в дом сам Константин-Фальстаф и гость по фамилии Пальцев, – тот самый, в исподнем.
