После четырех недель в пространстве, ограниченном двумястами метрами длины и пятьюдесятью метрами ширины, я жажду новых событий. Эмили! За это время я изучил наш достопочтенный корабль от бушприта до кормы и от киля до верхушек мачт (раскачивающихся из стороны в сторону в двухстах футах над головой!). И могу уверенно сказать: ничего нового для меня он уже не таит.
Но Мексика…
Мы переплыли Атлантику, миновали цепь Багамских островов и флоридские проливы, прошли Юкатанский пролив между Кубой и Мексикой. И теперь на горизонте виден берег полуострова Юкатан. Он как большой палец отходит от южной части Мексики и вдается в Карибское море. Согласно описаниям, весь полуостров — 200 миль в ширину и 300 миль в длину — представляет собой один сплошной плоский известняковый шельф, всего на несколько десятков футов поднятый над уровнем моря. На нем практически нет возвышенностей, не говоря уже о горах и холмах. Восточное побережье, на котором находится порт, куда мы войдем, ограничено невысокими обрывами из белого камня и изрезано бухтами. Здесь более густая растительность, чем на северном и западном побережьях. Сухой сезон тянется с октября по май, так что дожди нам не грозят.
Сейчас мы держим курс на Пуэрто-Морелос, и капитан говорит…
Резкий порыв ветра перевернул несколько страниц дневника. Бен поднял взгляд. Он сидел, прислонившись спиной к грот-мачте. Ветер дул ему в лицо, неся с собой вкус соли и запах земли. Мимо пробежали матросы, ловко взобрались по снастям. Те, что на палубе, тянули тросы, а наверху тем временем скатывали и привязывали к реям паруса.
Бен закрыл блокнот и встал. Потянувшись, он подошел к группе людей, собравшихся возле перил.
— Что происходит? — спросил он.
Отец — высокий худой человек с темными редеющими волосами — повернулся и одарил сына теплой улыбкой.
— К нам плывет лоцман, — объяснил он. — Чтобы провести в порт.
— Вон он, — добавил Шервуд, показывая на быстро приближающуюся шлюпку.
Эдвин Шервуд был пониже своего друга, но улыбка у него была такой же теплой. Бен знал его всю сознательную жизнь и называл дядей Эдвином. А дружба его отца с Эдвином, однокашников по Оксфорду и партнеров по множеству экспедиций, зародилась еще до рождения Бена.
Бен наблюдал за приближавшейся лоцманской шлюпкой. Узкая и длинная, под треугольным парусом, она неслась вперед, весело скользя по волнам.
С берега дул ровный бриз, и Бен был рад ему. От яркого солнца было нестерпимо жарко, и только этот ветерок позволял вынести норфолкский пиджак с галстуком, который Бен был вынужден носить на людях.
