— А завтра? — спросил Джек.
— А завтра, я думаю, взойдет солнце. Так уж заведено в мире, — беззаботно ответил Бен, поднимаясь по лестнице. — Так что идем спать, и брось тревожиться. Скоро мы избавимся от сэра Дональда.
Но у Джека было неприятное чувство, что беды только начинаются.
— Поразительно! — воскликнул профессор Эйденснэп. Он неуверенно вертел в руках журнал Гаррисона Коула, словно не мог поверить в его реальность. — Это как золотой песок! Нет, куда драгоценнее!
Утром, когда взошло солнце, и все вокруг осветилось ярким теплым светом, прибыла полиция, и Бен с большим облегчением передал неудачливого взломщика в руки закона. После этого друзья поспешили в музей к профессору Эйденснэпу.
Было уже одиннадцать часов утра. Джек, Бен и Эмили, как давеча, теснились на диванчике у профессора Эйденснэпа, а сам хозяин кабинета изучал журнал Гаррисона Коула. На лице его был написан нескрываемый восторг.
— Означают ли ваши слова, профессор, что вы поверили нам? — спросила Эмили.
Эйденснэп посмотрел на нее поверх очков.
— Дорогая моя, скажем так: я поверил в то, что вы появились у меня в кабинете с бесценным лингвистическим инструментом, которого вчера у вас не было. И у меня нет оснований сомневаться в вашем рассказе о том, как вы его добыли. Но в глубине души у меня все еще теплится надежда, что все это какой-то изощренный обман.
— Профессор, этот дневник может помочь? — нетерпеливо спросил Бен. — Вы теперь можете перевести текст с описанием ритуала?
— Терпение, мастер Коул, терпение. Сейчас посмотрим.
Профессор достал пергамент испанского миссионера, где описывался ритуал изгнания. Расстелив его на столе, он открыл дневник и положил их рядом. Его пальцы скользили по иероглифам обряда, потом по тщательно составленной таблице перевода, выполненной Гаррисоном Коулом. При этом губы профессора беззвучно шевелились.
— Гм, — сказал профессор Эйденснэп. — Гм… Гм…
— Профессор, не томите нас, пожалуйста! — взмолилась Эмили.
Эйденснэп поднял глаза от стола и вздохнул.
— Если коротко, то ответ таков: да, я думаю, что смогу это перевести. Но на это потребуется время. Ваш отец не предполагал, что этими записями будет пользоваться кто-то, помимо него. Несомненно, он намеревался по возвращении в Англию расшифровать свои записи, сделав их понятными другим. Но в настоящий момент для меня эти записи лишены логического порядка, обозначения очень своеобразны, а почерк, надо отметить, не из лучших. Предупреждаю: работа будет идти медленно.
