И Фахай скрылся во мраке.
С жутким чувством одиночества Ханьвэнь сделал несколько шагов вперед и осмотрелся. Насколько можно было разобрать при тусклом свете свечи, он находился в огромнейшей пещере, неширокой, но очень высокой и такой длинной, что противоположный конец ее представлялся черным, бездонным колодцем.
Ханьвэнь пошел вперед по песчаному, слегка наклонному полу, придерживаясь левой стороны пещеры. Когда он внимательнее всмотрелся в блики и тени, бросаемые на стены его свечой, он остановился, пораженный чудной картиной: стены пещеры были сплошь покрыты высеченными в них статуями буддийских святых духов, животных, растений, цветов… Все изображения были в натуральную величину и выкрашены в естественные цвета.
Много видел Ханьвэнь прекрасных статуй в монастырях и храмах, но такой чудной работы ему еще никогда не приходилось встречать. Главное — не все фигуры вылеплялись на одной плоскости: некоторые из них почти отделились от стены и соединялись с ней только основанием или складками одежды и, казалось, вот-вот совсем отделятся и пойдут; другие только наполовину выделились, а третьи едва намечались. Но все фигуры были так жизненны, законы перспективы были соблюдены так точно, что все эти процессии, поклонения, суды, наказания были так правдивы, так естественны, что казались не произведениями искусства, а застывшей, остановившейся жизнью.
Ханьвэнь остановился, очарованный, и стал всматриваться в прекрасное, спокойное лицо Будды с опущенными глазами и драгоценным камнем во лбу.
Но что это? Веки Будды дрогнули и глаза медленно поднялись на него; полный спокойствия властный взгляд проник ему в сердце. Стоявшая перед Буддой статуя монаха медленно подняла руку с кадильницей…
Ханьвэнь, полный священного ужаса, бросился вперед. Долго шел он, пока, успокоенный тишиной, решился робко взглянуть на стены. Но там по-прежнему были только неподвижные изваяния.
Совсем успокоившись, Ханьвэнь подумал, что он сделался жертвой игры света и тени от колеблющегося пламени своей свечи. Но когда он, замедлив шаги, снова стал внимательно всматриваться в изображения — ему вдруг показалось, что листья дерева зашевелились и, сверкая тусклым, неподвижным взглядом, к нему поползла змея…
Ханьвэнь похолодел от ужаса и решил больше не смотреть по сторонам.
Он быстро подвигался вперед. Почва делалась все влажнее, воздух становился сырее; стены все больше сближались и, наконец, пещера превратилась в длинный, мрачный коридор. Со стен уже капала вода; сделалось так холодно и сыро, что свеча едва горела. Страх перед таинственным прошел, но Ханьвэня угнетала другая мысль: свеча едва горит; если даже удастся защитить ее рукой от капавших сверху капель воды, — все равно она должна скоро догореть.
