— А знаете, Захар Петрович, я вас не стану задерживать и водворять в ИВС, но возьму с вас на время подписку о невыезде. Вы мне можете понадобиться в любой день, — объяснил он задержанному свое намерение.
Таким решением следователя Гончар был более чем доволен, но свои эмоции он решил до поры до времени скрыть от следователя, что ему вполне удалось.
Отпущенный Майоровым домой, получив в отделе милиции свою машину, Гончар покинул территорию неприятного для него учреждения. Ему хотелось немедленно поехать к Шумакову на работу, чтобы взять у того свою сберегательную книжку с приличным денежным вкладом, но осторожность взяла верх над жадностью. Поэтому из милиции он решил поехать прежде всего к Гуре.
Он не опасался слежки за собой со стороны оперработников, так как не догадывался, что его тайны им уже давно известны от Шумакова, а поэтому он для них не представлял интереса.
Сообщение Гончара не явилось для Гуры новостью, но он слушал неприятное известие с интересом. По ходу его изложения задавал Гончару наводящие вопросы.
— Почему вы завалились? Почему менты вас захватили врасплох?
— Мы с Власом считаем, что нас кто-то предал.
— Кто же мог нас предать? — задумчиво произнес Гура.
— Если бы мы только знали! Влас требует, чтобы мы обязательно нашли предателя.
— Не хватало мне его подсказок! Со слюнявыми и без сопливых обойдусь, — осмелел Гура, будучи уверенным, что Влас надолго и хорошо сел, а значит, обидеться и отомстить ему за такое пренебрежение к себе не сможет. Тем более что оно было высказано не ему лично, а третьему лицу.
Не в положении Гончара было сейчас принимать ту или иную сторону, а поэтому он на высказывание Гуры дипломатично промолчал. Гура, видя, что Гончар ведет себя как-то скованно, спросил у него:
— Мне интересно, Гончар, узнать, почему менты не закрыли тебя в своей хате вместе с Власом, а отпустили домой?
Гончар был давно готов ответить на такой вопрос, поэтому не растерялся:
— Менты взяли меня в лесопосадке, где я находился с машиной. Перерыли всю тачку, ничего запрещенного не нашли. Да и Влас сказал, когда нас везли в ментовку в воронке, чтобы я на допросе не признавал его за своего знакомого. Он брался даже выгородить меня. При таком раскладе сам подумай: за что и по какому праву менты могли бы посадить меня в свою хату на государственные хлеба?
— Так что же, тебя твой «кум» под чистую отпустил домой?
— Он взял у меня подписку о невыезде.
— Выходит, все-таки ты у него не в полном доверии?
