Пока Лаен был на дальних лугах, заготавливая сено, хутор сожгли. Возможно, крестьянская голытьба позарилась на тощую коровенку и невеликие припасы, а быть может, хозяйство оказалось на пути одного из отрядов отступающей под натиском мятежников имперской армии. Лаен так и не узнал правды. Похоронив то, что осталось от вдовы, он навсегда покинул те места.
…Дорога впереди раздваивалась, и десятнику пришлось вынырнуть из омута воспоминаний. Многочисленные следы, оставленные прошедшим здесь давеча караваном, позволили без труда выбрать верное направление, и он продолжил свой путь.
Капли дождя, пахнущие тиной, собрались в складках капюшона и, набравшись смелости, ручейком весело скатились вниз, обдав горевшее лицо водяной пылью. Утершись, Лаен в который раз пообещал себе больше не думать о плохом и сосредоточился на дороге.
Объездная дорога – на ней свободно могли разъехаться две повозки – вихляла из стороны в сторону, будто трактирная служанка бедрами в надежде на щедрую подачку. Она то опускалась в небольшие ложбинки, цепляя обочиной камышовые заросли, то змейкой извивалась меж холмов, поросших березовыми околками. Как раз сейчас одна из таких рощиц темной массой примыкала почти к самому краю дороги.
Оказавшись рядом с околком, Лаен внезапно шагнул в сторону, скрывшись в тени деревьев с еще не облетевшей листвой, и вынул стилет. Прячущегося в кустах человека он заприметил уже давно, но специально не подавал вида, опасаясь, что неизвестный может пальнуть из лука или самострела. Шевеля пальцами и разминая кисть, десятник бесшумно спустился в словно по заказу подвернувшуюся балку и, преодолев ее, оказался у супостата прямо за спиной.
А тот крутил головой, будто шальной ветер – флюгером, явно не соображая, куда подевался путник, буквально несколько секунд назад беспечно шедший по дороге. Наполовину высунувшись из-за ствола березы, неизвестный засадник даже драную собачью шапку с головы стянул, чтобы лучше видеть.
По ней, а еще мазанной салом блестящей лысине и клинообразной бородке, прилепленной к вытянутому подбородку, десятник, к своему удивлению, признал в нечаянном супостате собственного дозорного.
– Дьякон! Ты, что ли?!
От неожиданности тот, кого назвали Дьяконом, подпрыгнул на месте и крепко выругался, одновременно осеняя себя знамением Единого Отражения. Осознав, что получилось крайне противоречиво, мужичок округлил глаза и, всплеснув руками, забормотал:
– Господин Лаен!.. Ох и напугали же вы меня! Рад видеть вас в здравии!
