Мы быстро развели костер, вскипятили чай, подогрели консервы и наелись так, что даже в боках закололо. Шерлоку за его заслуги преподнесли здоровенный кусок сала.
Пришло время решать, что делать дальше. Я было хотел уже объявить о предстоящем походе домой, но вовремя вспомнил наказ профессора — обязательно собрать образцы. А ведь мы не вынесли из-под земли ни одного образца, ни одной пробы, если не считать окаменелой рыбы.
— Знаешь, Петро, придется мне спуститься в штольню за пробами руды. Давай-ка, пойдем быстрее, может, тогда успеем сегодня же отправиться домой.
Петя недовольно поморщился, но возражать не решился — задание есть задание. Мы двинулись к тому шурфу, через который всего два часа назад выбрались на свободу. По пути подошли к входу в злополучную штольню. Метра на четыре вход был свободен, дальше темнела покатая стена обвала.
Второй раз я, по понятным причинам, спускался под землю без особого удовольствия. В голову лезли разные доводы, сославшись на которые можно было отказаться от опасного предприятия. Однако у меня все же хватило мужества отклонить все «уважительные» причины. С помощью веревки, привязанной к стволу деревца, я спустился на дно шурфа.
Петю я очень тщательно проинструктировал на случай несчастья. Если со мной что-нибудь произойдет, он должен быстрее идти домой и сообщить о случившемся своим родным.
И вот я опять в затхлой атмосфере подземелья, но теперь уже один. Чтобы не возвратиться раньше времени, я еще наверху поставил перед собой задачу — взять не менее семи проб из разных концов рудника. Каждая проба занимала не менее получаса. Молотком и топориком приходилось выдалбливать широкую борозду от самого потолка до дна выработки. Под стенку подстилался плащ, на который падала отбитая порода. Все это делалось в темноте — долбить песчаник и одновременно светить фонариком было невозможно.
Сказывалось двухдневное нервное перенапряжение. Мне все время казалось, что каменный потолок вот-вот рухнет. Временами я отчетливо чувствовал, что земля под ногами вздрагивает — хотелось тут же бросить все и бежать к спасительному выходу. Сейчас совестно вспомнить об этом, но вышел я к шурфу не с семью, а всего лишь с тремя пробами. И только когда выкарабкался через нору на дно шурфа, почувствовал такие угрызения совести, что снова вернулся. В отместку за свою слабость пошел за пробами в самые отдаленные и укромные уголки рудника. В конце концов я отобрал восемь рудных проб.
