К примеру, менеджера кредитного отдела «Рифайзен-банка», который достает меня по телефону вот уже вторую неделю. Или судебного пристава, которого этот самый менеджер, отчаявшись достучаться до моей совести, прихватил с собой, чтобы упрятать за решетку.
А то еще Синицына мне рассказывала, что ей Васечка говорил, будто бы теперь в некоторых банках ввели новые условия получения кредита — надо самому выбить деньги из задолжавшего заемщика. А вдруг это правда? Кого тогда бояться? От кого прятаться?
Но за мной не оказалось ни противной прыщавой физиономии настырного менеджера кредитного отдела в плохо отутюженном костюме, ни дюжего мужика в форме судебного пристава, ни здоровенного громилы с пудовыми кулаками, приватно договорившегося с банком о кредите. У стеллажа с расческами и резинками для волос стояла курносая кассирша и настороженно смотрела на меня.
— Привет, — глухо сказала она. — Я знала, что ты опять придешь. Хотелось поговорить без твоей сумасшедшей подружки.
Я оторопело смотрела на девчонку, стараясь понять, почему это я, по ее мнению, обязательно должна была прийти снова, но та виновато прятала глаза и не торопилась с объяснениями.
— Может, пойдем на улицу, покурим? — предложила она, оглядываясь по сторонам.
Я не стала капризничать и препираться, уверяя кассиршу, что не курю и веду здоровый образ жизни. Молча кивнув, я покатила за ней набитую до отказа телегу, прикидывая в голове, куда бы пристроить ее на время моего отсутствия, чтобы любовно выбранное добро не растащили лихие люди.
То, что большая часть этих вещей будет выложена мною на подступах к кассе, не играло абсолютно никакой роли, ведь на этот момент мне принадлежал и набор полотенец, и коврики для туалета, и даже собачья подстилка веселенькой бирюзовой расцветки.
— Поставь свою тележку у стены, а я скажу девчонкам, чтобы присмотрели, — посоветовала курносая кассирша, ныряя в приоткрытую дверь служебного помещения.
Я внимательно огляделась по сторонам, но, не заметив ничего подозрительного, последовала дельному совету, поставила телегу с барахлом у стеночки и юркнула за работницей магазина. Миновав длинный коридор, заваленный картонными ящиками, мы вышли на улицу со стороны автостоянки и присели на ступеньки железной лестницы, ведущей куда-то вверх.
— Меня Катя зовут, — доставая из кармана пачку «Эссэ», представилась моя собеседница. — А ты Алиса, я помню.
Я молчала, не особенно понимая, зачем это Катя притащила меня на задворки магазина, но прямо спросить не решалась: вдруг обидится и вообще ничего не скажет? Ведь что-то же девчонка хотела мне рассказать? Было видно, что кассирша здорово волнуется, и поэтому разговор наш не клеился. Катя закурила и, посматривая по сторонам, напряженно заговорила:
