Та же участь постигала и продукты, покупаемые ею в магазине. У меня даже закралось сомнение, что Наташкина бабушка специально попросила мою тетку устроить меня на работу в «Зеленый листок» и подселить к внученьке квартиранткой, чтобы Наталья не заросла в неразобранных пакетах неизвестно с чем.
— Я же колбасы принесла, — горевала я. — На что же мы теперь ее положим?
— Была бы колбаска, а как съесть, всегда придумать можно, — философски заметила Оганезова, с интересом посматривая на длинный батон сервелата, выглядывающий из пакета.
Ее прямой и остренький, как совиный клюв, носик был нацелен на сумку с продуктами, а круглые, близко посаженные глазки силились рассмотреть сквозь прямоугольные очки, что вкусненького там есть еще.
Надо заметить, что Наташка временами бывает очень похожа на мудрую сову, такую, как в сказке про Винни-Пуха. Хотя сама она с этим не согласна и уверяет, что скорее уж напоминает известную писательницу Татьяну Устинову. Я с ней не спорю, пусть потешит свое самолюбие.
— Хоть бы чайник догадалась поставить, — начала раздражаться я, снимая платье под пристальным взглядом умных Наташкиных глаз.
— Чай на ночь вредно, — отрезала подруга. — Лучше кефирчику хлебни.
— А у нас разве есть?
— Да вот же пакет молока на столе целую неделю стоит, там уже, наверное, кефир образовался… Я хотела его спасти, да руки не дошли.
Врет. Просто испугалась пить эту бурду.
— Нет, я уж лучше чаю… — вздохнула я и, подхватив чайник, вышла за дверь.
Чайник у нас самый простецкий, со свистком. Потому что электрические у Наташки постоянно ломаются. Уж не знаю, что она с ними делает, но факт остается фактом. Лишь только я вошла на кухню, как чаю мне отчего-то сразу же расхотелось. Замотанная жизнью толстая Лючия, прижав к животу изворачивающегося младенца, прямо в раковине мыла ему попу.
Я, конечно, понимаю, что грязный подгузник был положен именно на наш стол не из злого умысла, а единственно потому, что Наташкино кухонное место находится ближе всего к раковине, и все же осадочек остался.
Всю плиту занимали объемистые чаны, и давешняя девчонка, что щеголяла в моих вещичках, сноровисто кипятила в них белье. По очереди залезая то в один бак, то в другой, она помешивала и вытягивала длинной палкой какие-то простыни, подгузники и трусы вперемешку с бюстгальтерами. На кухне стоял густой вязкий пар, так и хотелось с петушиными модуляциями в голосе вопросить присутствующих:
— Вы все еще кипятите? Тогда мы идем к вам…
