– Вы решили их домой не относить? Муж ревнивый? – засмеялась я. – И у меня такой же. Потом вопросов не оберешься, пристанет репьем: где взяла, кто подарил, не ври, любовник дал!
– Нет, – ответила Катерина, – мой не такой, у нас полное доверие. Просто я не люблю духи, а вот свекровь от них тащится! У нее скоро день рождения, вот я и подумала на подарке сэкономить. Духи очень дорогие, мне такие не по карману, поэтому я их в кабинете держу, чтоб свекровь раньше времени не узнала.
– Можно взглянуть на упаковку? – попросила я.
– Мне не жалко, – разрешила Катя, – любуйтесь.
– Настоящая Франция, – восхитилась я, – тысячи три стоят.
– А я о чем! Не с рынка подделка! Коробочка новая, в целлофане, сверху бумажечка с печатью.
– Повезло вам, – сказала я.
– Это точно, – восторженно подтвердила девушка, – теперь на целый год любимой невесткой стану.
Поболтав еще с милой булочницей о пустяках, я поблагодарила ее за отличный чай, вышла на улицу, перестала хромать и пошла к дому Лени. Недалеко от входа в его подъезд раньше стоял лоток с цветами. Мы с Иваном Васильевичем, до того как Сергеевы обзавелись младенцем, часто бывали у Лени и всегда покупали для Ани розы именно в этом месте. Но сегодня привычной «клумбы» на тротуаре не оказалось.
Я в некоторой растерянности поозиралась по сторонам и подошла к оранжевой будке, где сидела газетчица, купила несколько безобразно дорогих изданий и спросила:
– Тут совсем недавно вроде букетами торговали?
– Идите к метро, – посоветовала тетка, страшно довольная полученной выручкой, – они туда переехали.
– Надо же, – удивилась я, – с чего же они дислокацию поменяли?
– Я Леське давно говорила, – вступила в разговор газетчица, – на плохом месте устроилась! Прямо у дома! А если какой идиот че сверху швырнет? Либо тебе по башке угодит, либо товар помнет, еще неизвестно, что хуже, с хозяином не расплатиться, он не растеряется, спишет на дуру ущерб со всех лотков! Леська только ругалась и меня идиоткой обзывала: «Молчи, Ленка, тут дом богатый, каждый день у них праздники, гости лентой тянутся, букеты хватают, выручка большая». И чего?
– Что? – проявила я крайнюю заинтересованность.
– Дык по-моему вышло, – оперлась грудью о прилавок тетка, – покидали из окна лабуду, в розы попали, поломались они! Слава богу, хоть немного спортилось, Леська потом их обрезала, в губку воткнула, и как эту… ну… такое слово еще неприличное есть…
– Икебана? – подсказала я.
– Во! Точно! За икебабу выдала, – усмехнулась газетчица, – но наутро сюда не встала, точку сменила.
