– Сегодня с полудня до двух часов мой кабинет закрыт.
– Месье Сент-Ив – это вы?
При ближайшем рассмотрении молодой человек оказался мужчиной лет сорока, но с юношеской фигурой. Лицо его показалось Спасителю почему-то знакомым – где же он мог его видеть?
– Так что же, вы не можете меня принять?
– К сожалению, нет.
В досаде человек вдруг пнул дверь ногой, и этот капризный жест его выдал.
– Вы не месье Вьенер? – спросил Спаситель.
– Он самый, – отвечал посетитель, ничуть не удивленный тем, что его узнали.
– Я думал, вы уехали в Торонто.
Самюэль говорил, что у его отца гастроли в Канаде.
– Еду завтра, – сказал Вьенер, почти не разжимая губ. И по-балетному, легко и небрежно, спорхнул с крыльца.
Спаситель вспомнил слова своей старой няни: чтобы птичка не улетела, надо насыпать ей на хвост три крупинки соли.
– Я еду к одной пациентке в больницу.
Вьенер передернул плечами. Какое это имеет значение, раз не относится к нему!
– Но ради вас постараюсь освободиться к половине второго. – Спаситель подчеркнул интонацией «ради вас».
Вьенера так и подмывало ответить в духе капризной примадонны: «Теперь или никогда!»
Пока он колебался, Спаситель прибавил:
– Если вы не обедали, тут на углу есть приличное кафе.
Почему он так настойчив? Не хочет упустить птичку?
– В половине второго, – бросил Вьенер и, не оборачиваясь, пошел прочь. Как будто это он назначил встречу.
Спаситель промолчал, но у него чуть не сорвалось с губ: «Вот зараза!»
– Что нужно Кену? – спросил Габен уже в машине.
– Узнаю в половине второго.
Больше они не разговаривали до самой больницы Флёри, где их принял доктор Агопян.
– Вашей матери лучше, – сказал он Габену. – Она говорит о вас. Мы ее скоро выпишем.
На лице Габена полное равнодушие. Удивленный врач вопросительно посмотрел на Сент-Ива.
– Габен задумался, как он будет справляться с трудной ситуацией, – поспешил объяснить психолог. – Других родных в Орлеане, кроме матери, у него нет.
– Тем более он должен быть доволен, – неодобрительно сказал врач.
А Габена точно обухом по голове огрели. Много лет он жил вдвоем с матерью, чье поведение было совершенно непредсказуемо. Теперь он обрел прибежище на чердаке у Сент-Ива, но его опять собираются выдворить.
– У матери шизофрения, – чуть слышно сказал он.
– Кто это вам сказал? – возмутился врач.
– Одна сестра в отделении.
– Да? И с каких это пор медсестры ставят диагнозы?
– Так у нее шизофрения или нет?
– Все не так однозначно. Шизофрения или нет! Нам удалось стабилизировать состояние мадам Пупар, и она хорошо переносит лечение. Можете сами убедиться, если к ней зайдете. Она в 109-й палате.
