Забравшись на стул с ногами, Мишель обхватила руками колени, умостила на них подбородок, собираясь пожалеть себя немного и, возможно, всплакнуть до прихода служанок.
Но тут же разозлилась на себя за эту непозволительную слабость. Вскочила и принялась мерить комнату шагами, с каждой секундой все больше распаляясь.
– Как же я тебя ненавижу, Донеган! Уф, как же ненавижу! Эту твою власть над моим разумом! И часто ты такое со мной проделывал? А с Флоранс?!
Она остановилась, до боли закусив губу. Там, в библиотеке, Гален обмолвился, что старшая Беланже легко поддается внушению. Она же, Мишель, старалась сопротивляться. Хоть и получалось у нее это неважно.
– Мне нужна земля Лафлера. Очень-очень нужна моя сила! Возможно, с ней я бы смогла ему противиться! Не была бы такой беззащитной. Интересно, мерзавец выбросил оберег или все же где-то припрятал?
В сердце забрезжил слабый луч надежды. Может, еще не все потеряно. Может, с магией у нее получится сбежать из этого страшного места. Противостоять Галену.
Только бы разыскать заветный мешочек.
Да и с Катриной не помешало бы найти общий язык. Мисс Донеган ведь против ее присутствия здесь. Вдруг удастся уговорить помочь с побегом.
Главное, как-то остаться с этой злюкой наедине.
И больше никогда, что бы ни случилось, ни при каких обстоятельствах не позволять себе отчаиваться!
С таким воинственным настроем Мишель принялась собираться. Служанки помогли ей выкупаться и облачиться в чернильного цвета платье – самое скучное из взятых в дорогу нарядов. Единственным его украшением были буфы на пышных рукавах и светлое, накрахмаленное кружево воротничка. Такое платье больше подошло бы какой-нибудь невзрачного вида гувернантке, нежели очаровательной юной аристократке. Пышущей здоровьем красавице.
Вот только сейчас Мишель совсем не хотелось очаровывать и пленять. Она даже порадовалась болезненной бледности, которую так отчетливо демонстрировало ее лицо.
«Краше в гроб кладут», – удовлетворенно оглядывая себя в зеркале, подумала она и велела собрать волосы в тугой пучок. Чтобы волосинка к волосинке и без всяких нарядных, обсыпанных жемчугом сеток. Серо и уныло.
Пусть прическа отражает ее настроение.
– Господин велел оставить их распущенными, – несмело подала голос служанка, проводя щеткой по копне «гостьи». Богатой, густой, золотом отливавшей в лучах весеннего солнца.
– Господин может катиться к демонам со своими указами. – Мишель нетерпеливо поерзала на сиденье.
