Шел шестой месяц, как ходоки села Червона Каменка отправились в Петербург с петицией. Четыре здоровых мужика с великой верой в царя-батюшку от имени всех поселян отбыли в столицу искать правду-матушку: попросить защиты у монарха от ненавистного военного поселения. Ушли, когда в селе только зацветали сады, унося светлую надежду своих земляков об освобождении. Время шло. Земля уже покрылась снегом, а от ходоков ни слуху ни духу. В селе не раз прикидывали время на длинный путь в оба конца, считали и так и сяк, и получалось, что должны бы уже возвратиться, а их все нет и нет. Жены и старшие дети ушедших вначале часто выходили на Александрийскую дорогу, подолгу глядели вдаль: не покажутся ли их родные. Расспрашивали бродивших нищих, не встречались ли им четыре мужика, но те только руками разводили.
Вскоре по селу поползли страшные слухи. Кто-то слышал, будто какие-то путники утонули, когда переходили реку. Поговаривали, будто в газете писалось, что под Петербургом найдены трупы четырех замерзших.
Жены и дети горько плакали, но все надеялись…
Из письма от брата Сухинов узнал, что их родной дядя — Сухина Семен Трофимович, был среди четырех ходоков, не вернувшихся в село. Горько переживал. «Умный человек, а не понимал, что найти правду у царя можно только на том свете», — грустно подумал и поспешил поделиться новостью с Сергеем Ивановичем. Муравьев-Апостол внимательно выслушал и сказал:
— Мне отец как-то рассказывал, что один из высокопоставленных чиновников в присутствии царя неодобрительно отозвался о военных поселениях, когда их только создавали. Александр I разгневанно ответил: «Военные поселения будут, хотя бы мне пришлось уложить трупами дорогу от Петербурга до Чудова». Вот и считай, что твой дядя там, на этой дороге…
Весной 1823 года для работы по совершенствованию крепости в Бобруйск собирались полки девятой пехотной дивизии. Последним пришел туда Черниговский полк.
Работать предстояло здесь не месяц и не два, а целых шесть, поэтому было приказано устраиваться основательно.
Солдаты обрадовались: самый тяжелый труд все же лучше бессмысленной и противной муштры. Но радость была преждевременной. Через несколько дней стало известно, что великий князь Николай Павлович собирается приехать в Бобруйск для смотра дивизии. Офицеры и нижние чины хорошо понимали, что значит приезд Николая. О великом князе в армии давно уже ходила дурная слава, как о человеке с необузданным нравом и свирепым характером. Смотры и парады были его излюбленным занятием. Никто в армии не умел так муштровать солдат, как будущий император Николай Павлович. Ни тусклой пуговички, ни чуть неровной петлички он не пропустит без внимания. Все заметит, на все укажет грубо, оскорбительно. Ко всему прочему надо было также научить солдат петь песни, да не какие-нибудь, а те, которые нравятся великому князю. Сразу же началась работа по строительству специального павильона, в котором предстояло восседать великому князю во время торжественного прохождения полков.
