— Надо же, какой ты наблюдательный! Просто потрясающе!
— Ты ее моешь жидкостью для посуды?
— Очень хорошо получается. Чувствуешь этот запах? Приморская сосна. Вообще-то я уже закончил.
Баста выпрыгнул из ванны и мигом испарился, оставив за собой пенный след.
— Будем продолжать ремонт? — поинтересовался я.
Наполеон не торопясь вытер руки, потом ответил:
— Сделаем небольшой перерыв. Нужно подготовиться.
— Хорошо, — согласился я, несколько секунд подумал и спросил: — Подготовиться к чему?
— К важному событию. К великому делу. Историческому.
И он трижды стукнул кулаком по столу. Как в театре.
* * *
— Не может не получиться! Коко, я все рассчитал до мелочей. У нас впереди целые выходные. Вы с Бастой мне поможете.
— Дедушка, мне хотелось бы кое-что уточнить.
— Конечно, спрашивай. Нужно приступать к делу, имея о нем ясное представление.
— Зачем тебе похищать Этого?
В том-то и заключалось его великое дело — похитить ведущего. Перед самым приездом в спорткомплекс.
— Зачем? Сам подумай, Коко. Потому что его необходимо освободить. Да-да, не смотри на меня так. Освободить его от этой нудной работенки, от всех этих вопросов, которые ему приходится задавать. Нужно вытащить его из тюрьмы! Пусть поживет по-человечески.
Я был потрясен. Дед умел так заманчиво все представить!
— Но он ведь может не согласиться, — засомневался я.
— Он наверняка не согласится, иначе зачем его похищать? Но потом он скажет нам спасибо.
— Ну, раз ты так считаешь…
Маршрут, порядок действий, снаряжение, тактика — все было рассчитано, абсолютно все.
Ювелирная работа, в которой Басте отводилась ключевая роль.
Дед расхаживал взад и вперед по гостиной между тазиками и банками с краской, как будто по сцене. Полный воодушевления, он уже верил в успех.
— Мы останавливаем его машину, он выходит, и тут — раз-два! — мы его хватаем и увозим. Несколько секунд — и нас уже след простыл.
— Куда мы его денем?
— Засунем в багажник моего “пежо”.
Да, такой вместительный багажник когда-то должен был пригодиться. Но без подготовки такое не проделаешь, неплохо бы потренироваться.
— Ну вот, Коко, завтра и начнем.
Он провел сомкнутыми пальцами по губам, как бы закрывая рот на молнию.
— Держи язык за зубами. Иначе все испортишь.
* * *
Да, конечно, я крепко-накрепко закрыл рот. Завязал его и сделал узелки, как на куске мяса для жаркого, которое по воскресеньям покупала мама и которое опутывали шпагатом так, словно боялись, что оно убежит. По официальной версии, я ходил к деду помогать с ремонтом, а вечером, когда родители спрашивали, как продвигается работа, я давал уклончивые ответы, щедро сдабривая их всякими “шпаклевками”, “грунтовками”, “затирками”, “высокопрочными стеклообоями” и “обойным клеем”. Показывал ладони, которые Наполеон мазал мне краской перед уходом. Было немного стыдно врать, но Наполеон придавал своему
