В литературе нового времени социальная амбивалентность манифестируется сомнительностью происхождения обоих двойников или неустойчивостью их социального статуса. Дон Кихот - нищий идальго, не имеющий даже приличного коня и оружия, Санчо - землепашец, склонный к бродяжничеству. Лир - монарх, неосмотрительно раздавший свои владения. Робинзон - цивилизованный человек, волею судьбы ввергнутый в первобытность, Пятница - дикарь "отсортированный" традиционным социумом. Фауст - ученый, усомнившийся в положительном знании, да еще старик в облике юноши. К шаткому социальному статусу добавляется поведенческая неадекватность, что выливается в открытый комизм или скрытое смеховое начало, порожденное двусмысленностью сюжетной роли персонажа. Отношения взаимодополнения, важнейший признак карнавальной пары, проявляются внутри этой структуры как некий фон, на котором между двойниками устанавливаются отношения патронажа.
Иерархия в том или ином виде всегда присутствует внутри карнавальной пары. Вертикальная связь как раз и является основой гармонических отношений персонажей-дублеров. В типе двойников-антагонистов как правило устанавливаются отношения равенства, сюжетные функции антагонистов зеркально симметричны, что создает формальную основу для конфликта. Если структура сюжета, характерная для антагонистического двойничества, драматична, то сюжет карнавальных пар можно назвать "романным". Этот сюжет имеет ярко выраженную центробежную структуру и организуется как столкновение обоих героев с миром. Это столкновение практически всегда связано с хронотопом дороги, с мотивом путешествия.
Если двойники-антагонисты движутся навстречу друг другу или вступают в отношения преследования, то карнавальные пары странствуют по миру, деля победы и поражения.
Классический пример сюжетной организации карнавального типа двойничества - "Дон Кихот" Сервантеса. Показательно, что этот великий роман считается первым и классическим образцом этого жанра в литературе нового времени. Ведущим сюжетообразующим началом романа является хронотоп дороги, но в отличие от позднейшего плутовского романа, герои всегда возвращаются домой.
Если в авантюрно-рыцарском романе, структура которого пародируется Сервантесом, рыцарь и его оруженосец являются субъектами сказочных приключений, то Дон Кихот и Санчо всегда сталкиваются с прозой жизни, с меркантильной и циничной современной действительностью. Смеховое безумие персонажей выступает как надежный барьер их бытовому падению. Карнавальное пародирование модели рыцарского романа не только развенчивает этот обветшалый концепт, но и увенчивает идею стойкости, верности идеалу среди грязи жизни. Если Дон Кихот защищает утопию "сверху", на уровне идей рыцарского благородства, бескорыстия и прямодушия, то Санчо делает это "снизу", опираясь на народное утопическое мировосприятие. Когда скучающие придворные герцога, желая позабавиться, решают устроить издевательский спектакль и разлучают на время Дон Кихота и Санчо, циничное развенчание героев помимо воли насмешников оборачивается их карнавальным увенчанием. Если Дон Кихота низвергают по правилам придворного этикета, желая выставить его шутом, то над Санчо проделывают площадную процедуру увенчания, осмеяния, развенчания и шутовского убиения "карнавального короля" (губернатора). Жестокость испанского общества и вверху, и внизу однородна, но и вверху, и внизу этой жестокости есть мощный противовес в виде утопического сознания. Неразлучность Дон Кихота и Санчо подчеркивает единую природу этого сознания: оба героя руководствуются в своем оведении не бытовой целесообразностью, а непреложной верой в победу мечты. Будучи подвергнутыми по отдельности шутовскому развенчанию и человеческому унижению как маргиналы с непомерными претензиями, оказавшись вместе, Дон Кихот и Санчо снова возрождаются и вновь в смеховых подвигах отстаивают свои идеалы.
