Медовый месяц пролетел незаметно. Пряхиной надо было выходить на работу.
— Попроси у начальства еще дней десять, — сказал ей Иван. — Дескать, в Сочи к родственникам съездить надо.
Пряхина послушалась совета, и заведующий клиникой отпустил свою любимицу, завистливо посмотрев ей вслед, когда она выходила из кабинета.
Был июнь. Черное море, обрамленное золотыми пляжами, принимало в свое теплое чрево тысячи людей, приезжавших сюда с разных концов страны. «Молодая чета» без труда сняла комнату вблизи моря. Пряхина даже не задумывалась о том, какие деньги надо иметь, чтобы вот так роскошничать месяцами. Рассчитывался Иван, небрежно, как карты, выбрасывая на стол хрустящие бумажки в ресторанах.
Однажды на берегу моря, когда речь зашла о будущей работе Бандурина в Кисловодске, он ответил:
— Здесь мне делать нечего.
— Как это? — удивилась Женька.
— Я работаю экспедитором «Золотопродснаба» в Магадане. Нахожусь в отпуске.
— И ты что... опять улетишь туда?
— Придется... — Бандурин обнял Женьку. — Тут ведь не заработаешь и половины тех денег. На что жить будем? Усекаешь?
— Что-то не усекаю, Ванечка! — Женька обиженно оттолкнула его руку. — Выходит, я опять останусь одна? Ты что ж своей головой думаешь?.. Ведь мне уже двадцать восемь. Годы идут, а я одна... Это при моей-то внешности! Мне ж курортники проходу не дают. Ты понимаешь, Ванюха?
— Дошло, — побагровев, выдавил Бандурин.
— Вот и решай, как жить дальше. Вдвоем проживем и на здешнюю зарплату. Квартира своя, садик тоже...
— Я буду часто приезжать...
— Это что же, у меня будет прикомандированный муж? — съязвила Женька. — Никуда тебя не отпущу, черта толстого! Разжирел, как медведь перед зимней спячкой. Я этот жир мигом сгоню!
— Ну ладно, ладно... — глухо произнес Иван. — Может, уволюсь, Потом поговорим. Сейчас надо отдыхать и загорать, пока в отпуске.
Надежно припрятав золотой шлих в доме Пряхиной, Бандурин не спешил с выездом в Андижан, где его уже ожидал Раджим. По утрам, уходя в горы, Иван наслаждался воздухом кисловодской долины, днем заходил в винный погребок у нарзанной галереи, затем шел в кино, где нередко просыпал весь сеанс. А вечером вместе с Женькой кутил в ресторанах, разбавляя водку холодным нарзаном; заказывал музыку.
Нравилась Ивану такая жизнь. Даже оставаясь один на один со своей совестью, он не чувствовал угрызений. Напротив, наблюдая в ресторанах вальяжных независимых гуляк, Бандурин испытывал сладостное удовлетворение, что живет не хуже этих дельцов, которые лихо швыряют деньги налево и направо.
