Она вышла на улицу, завернула за угол и закричала – на стылой земле лежал папа. «Папа! Вставай! – просила она. – Мне трудно тебя поднять, помоги мне! Ты такой тяжелый… Папа, помоги мне…»
Ночью Нонна разбудила мужа: «Серёжа, со мной что-то не так. Воды отошли… очень больно… мне страшно».
Нонну привезли в районную больницу под утро, а днём измученному неизвестностью Сергею сказали, что ребенка спасти не удалось. Жену можно будет увидеть, когда проснётся – сейчас спит после наркоза, но детей у нее больше не будет.
* * *
Нонна не понимала, почему у нее не было слёз… Ни в больнице, когда Серёжа сообщил ей страшную новость, ни потом, когда горько плакала у нее на груди Иришка, ни дома, когда папа встал перед ней на колени: «Дочка, прости. Никогда больше… ни капли… Маминой памятью клянусь…»
Через месяц Нонна вышла на работу.
Татьяна Владимировна обняла её за плечи и сказала, что все её очень ждали. Завуч спросила, какое расписание она предпочтет – все уроки за три дня или разбросать их на всю неделю. Учитель труда подвинул ей новенький мягкий стул, физрук протянул журнал… Она тихо поблагодарила и едва дождалась звонка.
– Нам прийдётся много работать, – сказала она десятому классу. – Экзамен не за горами, а нужно наверстать то, что пропустили за месяц. Я очень надеюсь, что мы справимся.
– Нонна Кирилловна, – встал Вова Жлобин, – вы не волнуйтесь. Мы химию знаете, как любим? Мы ее больше всего учить будем, мы вас ни за что не подведем.
Никто не заметил, как бесшумно открылась дверь и в класс заглянула завуч – ни мальчишки, демонстративно смотрящие куда-то в сторону, ни девочки, вытирающие глаза, ни Нонна Кирилловна. Она стояла перед притихшим классом и не замечала, как текут по щекам слёзы…
Через два года Нонна и Сергей поехали в детский дом. Документы были собраны, анкеты заполнены, заключения органов опеки и попечительства получены.
За дочкой ли, сыном – они не знали. Верили, что почувствуют – это их ребёнок, когда увидят его.
– Вы очень вовремя приехали, – сказала директор детского дома Зинаида Трофимовна. – Дети сейчас играют, а в играх они хорошо раскрываются, сразу видны характеры. Какой возраст вы бы хотели?
– Года три-четыре, – ответил Сергей. – Мы думаем, это хороший возраст для усыновления.
– Да, конечно. Это очень хороший возраст. Быстро забудут всё, что было до вас.
– Они подсознательно понимают, что среди них выбирают, – объясняла Зинаида Трофимовна и стараются показать себя с самой хорошей стороны. Как могут. Но мы дадим вам самые объективные и исчерпывающие характеристики. Не торопитесь, слушайте интуицию, голос сердца…
