После обеда, а точнее ужина, поскольку незакатное солнце висело у западной кромки горизонта, егеря разморенно сидели на плащ-палатке, дымили сигаретами, передавая по кругу флягу, и лениво болтали.
Основным предметом разговора являлись несколько связок найденных в саамском жилье песцовых шкурок, среди которых имелись три необычно редких — коричневых с серебристым отливом.
Это были так называемые голубые песцы, при виде которых даже невозмутимый Мунк оживился и зацокал языком, выражая восхищение. Их уже упаковали в кожаный мешок и по указанию Кранка поместили в кабину бронетранспортера.
Егеря гадали — поделится с ними прижимистый фельдфебель или нет. За шкурки в лапландской столице можно было достать хорошую выпивку.
А тот, провожаемый косыми взглядами, уже вразвалку шагал к чуму, где спрятались оставшиеся в живых дети. Подойдя, он наклонился, откинул полог и исчез в проеме.
Через минуту из жилища донесся громкий ребячий плач, а чуть позже душераздирающий крик девочки.
— Ну и хваткий парень наш командир, — ухмыльнулся ефрейтор. — Даже в тундре найдет, где поразвлечься.
Солдаты загоготали и стали отпускать сальные шутки.
Спустя некоторое время крики в чуме прекратились, и оттуда появился довольный Кранк, застегивая штаны и блаженно щурясь на солнце.
— Ланге, твоя очередь. Ты сегодня заслужил! — бросил он резво вскочившему унтер-офицеру и, присев на корточки у костра, подбросил в него несколько сухих веток.
Затем, приказав одному из егерей сварить кофе, забрался в кабину бронетранспортера, пихнул себе под голову мягкий мешок с пушниной и, развалившись на сиденье машины, погрузился в приятную истому.
Очнулся Кранк от металлического щелчка. У открытой бронированной дверцы стоял Ланге.
— Кофе с ромом готов, Ирвин, прошу. — И протянул кружку с ароматно дымящимся напитком.
Фельдфебель поднес ее ко рту, сделал глоток, довольно прищурился:
— Настоящий бразильский.
— Да, — ответил Ланге. — Как в старые добрые времена на Крите.
Допив кофе, Кранк отдал кружку унтеру, закурил и выбрался из кабины.
На плащ-палатках, вповалку, храпели его солдаты, а из чума доносились приглушенные всхлипы и рычание ефрейтора.
— Это наш Гюнтер ублажает саамскую девку, — рассмеялся бодрствующий Ланге.
Рано утром идущая след в след цепочка людей, в сопровождении навьюченных ранцами двух оленей, удалялась в безмолвие тундр, а у бронетранспортера остался водитель, провожавший ее взглядом.
