В свете подобной категорической оценки наши размышления, касающиеся истоков средневекового рыцарства, чьи корни, как мы считаем, именно в Адрианополе, могут показаться возвращением к идеям, которые уже давно отжили свой век. Тем не менее нам кажется, что крайняя осторожность необходима и при опровержении представлений, которые еще вчера были традиционными. Те же исследователи, которые решительно заявляют, что говорить, мол, о начале средневекового рыцарства до наступления эпохи Меровингов - Каролингов [15] не имеет никакого смысла, вдруг начинают испытывать потребность всмотреться в даль времен и посвятить немало интереснейших наблюдений военно-технической "предыстории" рыцарства, обратиться к археологии, культуре народов степи и древнейшим этапам развития конного воинства. При этом они, правда, подчас проявляют склонность более подчеркивать то, что отличает их от западных "преемников", чем то, что их объединяет.
Такого рода суждения и, следовательно, целесообразность или нецелесообразность использовать Адрианополь для их доказательства качественным образом отличаются от тезиса, который мы намерены здесь развернуть. Да, мы могли бы согласиться с тем, что касается соображений этих исследователей насчет тактического и стратегического значения Адрианополя, а также и с оценкой, которую они дают техническому оснащению воина-всадника того времени. И все же имеется один крупный и неоспоримый факт: военная история поздней Римской империи со всей драматичностью свидетельствует, что с этого момента способ ведения боевых действий и экипировку римлян в сравнении с таковыми у степных народов необходимо было изменить и что эти вынужденные изменения имели принципиальное значение для будущего. Однако, несмотря на неоспоримый технический прогресс, они все еще не носили характер качественного переворота в ведении войны вообще. О нем можно говорить лишь после того, когда снова, но уже на ином качественном уровне, пришло время массового использования пехоты, когда было изобретено огнестрельное оружие, то есть речь идет о двух последних столетиях средневековья. Имеется и другой неопровержимый факт: хотя, объективно говоря, Адрианополь и не был катастрофой, но именно так его восприняло тогдашнее общественное мнение. Ошибки в оценке того или иного исторического события, которые допускают современники, во всяком случае, более показательны и интересны, чем суждения далеких потомков, основывающих свой приговор на точных критических изысканиях.
