Моя красноглазая горничная испуганно дернулась, часто закивала и торопливо рванула туда, куда я дороги не знала. В кабинете, разумеется, тоже было ужасно. Но тут имелось много книг, свитков, писем и прочих бумаг. Решила, что сначала сама разберусь со всем этим, а уже потом заставлю прислугу вычистить всё. Для начала только окно… Мне еще не хватало простуды с насморком и всем сопутствующим.
— Щели законопатить и замазать, стекла отмыть! Сегодня же! Остальное потом, — сухо распорядилась я. — Почему я должен тратить свое время и отслеживать то, что должны делать слуги?
Меня разбудил пронзительный воющий звук. Ошалело подскочив в кровати, я потряс головой, пытаясь понять, что происходит. В голове гудело, а во рту был омерзительный привкус. Похмелье… Ох, явно мы вчера перепили с Керином.
— Гортензия! — рявкнул я и озадаченно замолчал.
Голос у меня был… женский. Довольно низкий, с чуть заметной хрипотцой, но женский. Та-а-ак! Что за шутки? Какое заклинание успел на меня вчера навешать Керин?
— Гортензия! — повторно позвал я свою горничную. — Да где тебя носит?
Горничная отчего-то не отвечала. Я открыл глаза, медленно осмотрелся. Находился я в небольшой, но уютной комнате со светлой мебелью и одним большим окном, завешенным светло-оранжевыми шторами. Из окна пробивался свет, дающий понять, что уже утро. Из мебели в этом незнакомом мне помещении находились большой шкаф с зеркалом во всю дверцу до самого потолка, письменный стол с каким-то странным сооружением на нем — плоская черная панель, стоящая вертикально на специальной подставке, рядом с ней пристроились две маленькие черные коробочки. На столе лежала плоская дощечка и овальный камушек. И дощечка и камушек соединялись с плоской панелью длинными шнурками. Рядом со столом черное кресло на колесиках. Лежал я на кровати, стоящей у стены. И никакого балдахина… Напротив постели на соседней стене крепилась еще одна панель, но большего размера, чем та, что стояла на столе. Под ней — невысокий книжный стеллаж с застекленными дверцами. На полу светлый пушистый ковер.
— Не понял… Что за шутки?!
Голос по-прежнему оставался женским. А на мое лицо падали длинные пряди волос. Светлых, длинных, шелковистых белокурых волос. Начиная подозревать худшее, я опустил глаза и…
— …! Я — женщина? — Рывком вскочив с постели, я решительно подошел к зеркалу и завопил.
Оттуда на меня таращилась обезумевшим взглядом стройная молодая женщина с длинными светлыми волосами, спутанными после сна. На ее красивом лице с огромными серо-зелеными сонными еще глазами застыло выражение ужаса, а губы, над которыми красовалась маленькая родинка, мелко дрожали.
