Как я стоял, приблизившись к стене.
Взволновано ходили Вы по комнате
И что-то горькое в лицо бросали мне.
Вы говорили, что нам пора расстаться,
Что Вам наскучила моя шальная жизнь,
Что Вам пора за дело приниматься,
А мой удел — катиться дальше, вниз…»
Где-то рядом Н. С. Полулях — это он привлек меня к рабочей «эстраде». Думаю теперь, что этот учитель был слишком молод, чтобы соизмерять возраст и личность чтеца и смысл читаемого им произведения, но именно он привил мне любовь к хорошей литературе, русскому языку, поэзии.
Правда, читать книги я полюбил раньше. В детстве я часто болел, переболел всеми детскими болезнями, но чаще всего меня мучила простуда. И вот однажды, когда я валялся в постели с температурой (это было в Ижевском), мне принесли книгу Жюль Верна «Таинственный остров». Читая ее, я испытал потрясение: бывают же такие умные люди как этот инженер и ученый Сайрес Смит! Оказалось, что читать — крайне интересно! С тех пор книга — мой неизменный спутник всегда и везде.
Отметим важный момент — первая книга, оставившая след в моем мироощущении, это книга научно-популярного жанра, книга-пропагандист высокого профессионализма, инженерных знаний и роли науки в достижении успеха. Не тогда ли проклюнулись во мне ростки интереса к техническим наукам, обильно политые великолепием русского языка?
Трудовое воспитание
В 1956 г. отца перевели в г. Борисоглебск, который и стал последним местом его жизни. Здесь мне довелось начать свою рабочую карьеру и закончить среднюю школу-десятилетку, но в марте 1956 г. я был только принят в 8 «б» класс средней школы № 4 г. Борисоглебска.
Учебный год вскоре закончился, пришло лето, но вместо каникул пришлось по воле родителей встать к токарному станку и осваивать профессию ученика токаря в механической мастерской строительно-монтажного управления, начальником которого был отец, — так мне прививали любовь к труду и учили жизни (ругаться матом я научился именно тогда). Из всего периода обучения помню, что начальственность отца мне помогала мало, может быть, даже наоборот, производственные учителя драли с меня три шкуры, и мне очень не хотелось каждую смену убирать стружку со станины и поддона станка, смазывать направляющие для суппорта до и после смены, работать в защитных очках.
Последним я часто пренебрегал, за что неоднократно, а точнее, систематически «награждался» раскаленными частичками стружки, летящими мне в лицо и прижигающим веки у внешних уголков глаз и подглазья. То, что мой левый глаз сейчас практически не видит, можно считать расплатой за подростковое легкомыслие. Зато я научился затачивать резцы различного назначения, нарезать наружную и внутреннюю резьбу, торцевать и точить фланцы, работать с люнетом. Учеба кончилась присвоением мне в конце августа одновременно с увольнением квалификации токаря 3-ого разряда из семи возможных разрядов. Следующим летом после окончания девятого класса в мае я вновь встал к токарному станку ДИП-250 и работал токарем 3-го разряда до конца августа, когда мне присвоили 4-ый разряд и, наконец, уволили в связи с уходом на учебу в 10-ый (последний тогда) класс. Напомню, что и летом 1956 г., и летом 1957 г. я был несовершеннолетним, и видимо, был оформлен на работу не без нарушения отцом трудового законодательства. Работать летом мне, конечно, страшно не хотелось, и до 40 лет я не мог простить родителям, что они лишили меня летних подростковых забав, и только в зрелом возрасте пришел к выводу, что этот этап рабочей карьеры был для меня достаточно полезным.
