Я возьму тебя за руку и поведу по лабиринту событий, а ты, милочка, уж будь добра, держи глаза открытыми, а ухо востро.
Она опять подставила меня, сучка. Не пришла на третий день съёмок. Заменить её было легко, но телефон не унимался. Звонили мужчины, юноши и мальчики, которые считали Алю своей девушкой. К вечеру они заразили меня беспокойством. Мысль о том, что на этот раз с ней действительно что-то случилось, разбавляла злость и обиду. Молодой актёр, увалень по имени Коля, прикурил от моей сигареты, помялся. Я жду. Сейчас начнётся.
– Ты, это… вчера тут была девочка, Аля, сеструха твоя…
– Троюродная.
– Да, я узнавал. Ты думаешь, у нас с ней что-то получится?
Теперь ждет он. Я представляю себе разговор с Алей. Все очень знакомо.
– Тобой Коля интересовался. Актер.
– Мм, – заинтересованно. – Он известный?
– Нет.
– А на чем он ездит?
– На велосипеде.
– Мм, – безразлично. – Дай ему мой телефон.
– Зачем?
– Диплом скоро снимать, понадобится.
– Такие, как он, и так к тебе пойдут, зачем его мучить?
– Ой, кто мучается-то?!
Она действительно не понимает. Я тоже.
Я смотрю на Колю. Он все еще ждет. Что мне ему сказать?
Через несколько лет Аля запишет:
Я спрашиваю: «Ты меня будешь любить и некрасивую?». Он: «В любом положении и предпочтительно без одежды». Закапал мне глазик. Говорит: «Тебе идет быть раненой». Я ему рассказала, как гуляла и увидела бабочку, коричневую шоколадницу, очень редкую, мою любимую. Я на нее уставилась, потом она вспорхнула и прямо мне в глаз полетела, и последнее, что я помню, – что я подумала, что эта бабочка – мужик.
