По знакомым дорогам | страница 75
Так и сделали. Наиболее горячим и одновременно деловым среди военнопленных оказался молодой старший лейтенант Александр Алексеев. Раненный в бою под Тупичевом, он попал в плен, а едва отдышался, был послан на работу в Глебово. Нашей разведке и командованию он сильно помог в организации налета на хозяйство, а позже, после налета, ушел с отрядом в партизаны и скоро стал начальником штаба в том самом отряде, который нападал на Глебово. Да, грамотные в военном деле люди, преданные борьбе за победу, не терялись у нас. Такое пополнение обогащало наши ряды, как говорил раньше, в восемнадцатом, военспецами. Тогда они были из старых войск, а сейчас — свои.
Итак, нам стало известно, что глебовское хозяйство охранял вражеский гарнизон в составе ста человек, и почти столько же было там полицейских. Ну что же, это нам подходило, мы не выбирали мелкой цели. То, что Глебово находилось всего в восемнадцати километрах от Чернигова, тоже не пугало, такая дерзость часто приносила успех, потому что противник был уверен в своей безопасности.
А тут выяснилось, что вечером 2 июня глебовский гарнизон меняется, одни солдаты уезжают в Чернигов, другие приезжают. Этот день и выбрали для нападения, так как смена гарнизонов всегда связана с потерей бдительности, некоторой суматохой. Илья Шкловский привел отряд и окружил казарму, но она оказалась пустой, немцы до того беспечно держали себя, что одни солдаты уже уехали, а другие еще не прибыли и, похоже, на ночь глядя не собирались прибывать. Партизаны напали на полицаев, охранявших военнопленных, перебили холуев, а пленных освободили. Начальник полиции выскочить на улицу не успел, был убит на своей квартире.
Схватили директора хозяйства Кизняка, но тут вышла такая история… К Шкловскому подошли две женщины и стали упрашивать, чтобы он взял их с собой. У обеих были пятилетние дети — девочка у одной и мальчик у другой. Шкловский стал отказываться: это ведь так рискованно — в лес, с детьми. Но женщины расплакались — им и детям грозит смерть, одной как еврейке, второй как жене видного до войны работника-коммуниста, а сейчас фронтовика. Фашисты докопаются…
В это время вывели расстреливать Кизняка. Женщины увидели его под конвоем и притихли. А узнав, в чем дело, говорят — он добрый, помогал скрываться от фрицев, брал на работу, хотя не имел права, к людям хорошо относился. Военнопленные, которые были рядом, подтверждают. Илья Шкловский отпустил Кизняка и взял с него клятвенное слово, что он сам доведет до полного разгрома это хозяйство, — ночь кончилась, партизанам пора было уходить, и Кизняк это слово не только дал, но и сдержал. Он собрал рабочих, известных ему своим настроением, поджег все постройки, уцелевшие при первом партизанском налете, а оставшийся скот разогнал подальше, чтобы его могли взять себе крестьяне. Со своей группой Кизняк ушел в лес и, попав в партизанский отряд, продолжал сражаться с фашистами.
