К нам приходили сельские парнишки, чаще всего ни разу не державшие в руках оружия. Возникла неожиданная первая задача — научить молодых добровольцев обращаться с оружием! Хорошо, что у нас нашлось, кому это делать.
Бывший командир отделения Матвей Иванченко водил молодых партизан на стрельбище. Константин Косенко, лейтенант, пришедший в наш отряд, знал отлично все виды боевого оружия. История Косенко проста. Выйдя из окружения, он трудился чернорабочим на железнодорожной станции в Щорсе. Главная задача была — укрыться от немцев. А у нас он снова взялся за оружие. Автомат, пулемет, противотанковое ружье — как мастерски стрелял из них лейтенант! В трудные минуты напряженных боев он не раз сам ложился за пулемет, который знал особенно хорошо, потому что перед войной окончил пулеметную школу.
То, что к нам приходило много молодежи, бодрило меня, вселяло веру в будущее отряда. И правда, многие из этих молодых людей стали потом партизанскими командирами. Но поначалу большинство просилось в разведку. Разведка, требующая смелости и ловкости, особенно конная разведка, тянула сельских парней, хотя вместо седел они пока использовали мешки с сеном и нередко вызывали у других партизан насмешки, «гарцуя» в таких «седлах». Однако через месяц-другой у разведчиков появились друзья-кузнецы в окрестных селах, которые изготовили им металлические седельные детали, деревянные с успехом мастерили сами партизаны. А скоро снаряжение пополнилось и настоящими седлами, «позаимствованными» у оккупантов.
Я сказал — молодежь приводило на партизанские тропы чувство долга. Но это не всё. Отличала нашу молодежь еще одна примета. Эти юноши сами увидели и узнали лицо врага. У них у всех, буквально у всех, был личный счет к врагу за его зверства и злодеяния на оккупированной территории, за гибель родных и близких, за отнятые надежды, за унижение человеческого достоинства, к чему так чувствительна молодость и чего она не забывает. Я слышал от них рассказы об их жизни, когда подходил и беседовал с новичками в свободные полчаса, где-нибудь на ходу или под сосной, во время короткой остановки…
Первое примечание
Ну, например? Хотя бы один пример! Пиши Михаил Гордеевич вторую книгу, он, конечно, знал бы уже и учитывал, что в таких случаях необходим пример — для выразительности, для памяти. Но он не дожил и до выхода первой. Рукопись перелистана не один раз. Желто-серые ее листки ничего не прибавили. Нет в них такого примера.
