Группа топонимов, помещенных в начале прозаического списка (27, 12–15), привлекает внимание тем, что здесь упомянуты Таршиш, Иаван, дом Тогармы и Дедан. Если отождествить Дедан и Доданим (Tsirkin, 1991, 123), то все эти топонимы упомянуты в начале «Таблицы народов» среди потомков Иафета (Gen. 10, 2–3). Однако оба списка совпадают не абсолютно. Список пророчества Иезекиила бодее краток: в нем отсутствуют Элисса и Киттим, упомянутые в поэтическом тексте (27, 6–7), Гомер с сыновьями Ашкеназ и Рифат, а также Магог, Мадай и Тирас. Гомер, как давно признано, обозначает киммерийцев, Ашкеназ — скифов, Мадай — мидийцев. Ко времени Иезекиила киммерийцы, по-видимому, уже сошли с исторической арены, но скифы и мидийцы были весьма действенны. О скифах (Ашкеназ) выразительно говорит Иеремия (51, 27) приблизительно в это же время. Полагают, что о них же идет речь в других местах пророчества Иеремии (5, 15–18; 6, 22–23), где говорится об ужасном северном народе, грозящем сразиться с дочерью Сиона и уничтожить дом Израиля (Хазанов, 1975, 222). Что же касается Мидии, то именно конец VII — начало VI в. до н. э. было временем расцвета этого царства (Дьяконов, 1961, 55–57).
Неупоминаемый в прозаическом отрывке Магог неоднократно встречается в других местах пророчества Иезекиила (38, 2; 39, 6). Упоминание связанного с Магогом Гога снова встречается у пророка, но уже без Магога (39, 1). Существует очень обоснованное предположение, что в имени Гог отразилось воспоминание о лидийском царе Гиге (Гуту), оставшемся в народной памяти как ужасное бедствие (Дьяконов, 1981, 48). Что бы конкретно ни означал Магог, ясно, во-первых, что он связан с севером и, во-вторых, что Иезекиил знает это имя, в то время как в прозаическом отрывке из его же пророчества оно не встречается там, где его можно было бы ожидать.
Все эти упоминания имен, которых не должно было быть в тексте времени Иезекиила, и неупоминания достаточно известных, в соединении со стилистическими особенностями отрывка говорят о том, что прозаический отрывок 27 главы не принадлежит к ее оригинальному тексту, в чем надо согласиться с рядом исследователей (Garbini, 1980, 65–69; Lemaire, 1987, 54; Baurain, Bonnet, 1992, 54). Проведем мысленную операцию и изымем из текста главы стихи 12–24. Такая операция не нарушает цельности текста. Рассказав о Тире-корабле, о народах, служащих ему, автор затем говорит о таршишских кораблях, которые были тирскими караванами, о гребцах, которые завели корабль Тир в открытое море, и как результат всего этого — о кораблекрушении Тира и затем уже о скорби по этому поводу. Так что особой надобности в тщательном перечислении торговых партнеров Тира в этой главе нет, и без них действие развивается вполне логично.
