Мантусов никогда прежде не дарил цветов. Сначала потому, что был мальчишкой и чаще дергал девчонок за косы, чем рассматривал, какие у них глаза. Потом, вероятно, оттого, что быстро возмужал и огрубел. Мальчишки на фронте и в семнадцать становились взрослыми. А ему было двадцать четыре, когда он попал под Сталинград, где началась его военная биография. Потом были бои на Дону, под Курском, на Днепре, ранение, контузия, опять ранение…
Пуговица отыскала его в палате. В один прекрасный день она появилась на пороге и, протягивая ему кусочек сахара, сказала:
«Это полезно. У тебя сильно болит?»
Ему стало и смешно, и грустно. Милая, добрая девчушка! Как он все-таки привязался к ней!
«Нет, не очень, — доверительно признался он. — Мне хорошие лекарства дают».
«А ты с этой ходишь? — потрогала она костыль, стоявший в изголовье. — Можно мне немножко?»
«Валяй, — разрешил он, — только смотри, чтобы тетя в белом халате не увидела. А то попадет нам обоим».
Пуговица прижилась в медсанбате. Раненые кормили ее, угощали нехитрыми сладостями. Она носила им цветочки, декламировала стишки и даже пела иногда «Широка страна моя родная». Это был коронный номер в ее репертуаре.
В тот раз его долго не выписывали из медсанбата. Затянувшаяся было рана открылась вновь и загноилась.
Получив наконец отпуск по ранению, Мантусов выписал проездные документы в Куйбышев: Он все же намеревался поехать к сестре, хотя так и не получил от нее ни одного письма. Но все могло быть: время военное, почта работает с перебоями. Пуговицу Мантусов решил взять с собой. Отдавать девочку в детдом ему не хотелось.
Весна ворвалась в город пением скворцов, блеском луж, разноголосой капелью. Приятно было вдыхать свежий, не пахнущий пороховой гарью воздух и громко, не таясь и не соблюдая маскировки, шлепать по талому снегу. И хотя радоваться было, собственно, нечему (сестра уехала из Куйбышева куда-то на Дон), Мантусов шагал по городу и улыбался. Ему негде было ночевать. Он не знал, куда теперь определить Пуговицу. Но ощущение полноты жизни не покидало его ни на минуту.
Выйдя от коменданта, где он отметил свои документы, Мантусов легонько щелкнул девчушку по вздернутому веснушчатому носику и весело сказал:
«Куда ж нам сейчас податься?»
«Ты же говорил, к тете пойдем».
«Уехала наша тетя. — Мантусов усмехнулся. — И где теперь ее только искать?»
«Вот беда-то… — Пуговица вздохнула совсем по-взрослому. — Что же нам делать?»
«Ну, это еще не беда, а лишь четверть беды», — неожиданно раздалось у них за спиной.
