Пришел в себя я в этот раз от воды, щедро льющейся на голову.
— Живой?
— Живой, вроде. Что это было?
— Диверсанты немецкие, а можа, националисты местные, кто ж их знат. Гоняли, мы их тут бывало, по лесам последни два года, да уж! Однако мотор наш откатался, радиатор пробило, станция Березай нам выходит, как грится.
— А водила где?
— За водой пошел, да вот он и воротился вже.
Над бортом появилась знакомая рожа.
— Вот воды ведро, да хлеба краюху оставлю, живите, не скучайте, попробую быстро обернуться.
— Откель ж ты тако ведро то взял погано, с него ж бензином тащит за версту!
— А где я тебе другое возьму? Пить захочешь, еще не то в глотку вольешь!
— Винтовку тож оставь!
— Ишь куда хватил, винтовку ему! Она на меня записана, нельзя мне без нее.
— Так и машина на тебя записана, тож с собой прихвати! Нагрянет к нам кто из стрелявших, как мы тут неходячие да безоружные?
— Да я далеко от них отъехал, небось не погонятся. И машину плотно в кусты загнал, рядом пройдешь, не заметишь. Пока, мужики, пошел я!
Кусты зашуршали, и наступила гнетущая тишина, оттеняемая фоновым шумом недалекого, видимо, шоссе.
— «Пройдешь рядом, не заметишь»! А следы как же? — Ворчал Назар. — Да у этого шоферюги и винтовка, небось, мухами засижена, так что стрелять из нее страшно…
Я медленно приходил в себя после недавних мучительных минут. Боль нехотя покидала битое тело, и мысли так же не спеша возвращались в опустевшую было голову.
Итак, подведем предварительные итоги переселения души, так сказать. Попал я хуже не придумаешь, и захочешь, да не сумеешь. Место и время совершенно катастрофические, а состояние моего нового тела не только не позволяет активно действовать, но и вызывает вполне обоснованные опасения за его дальнейшее существование. Проще говоря, ни сбежать, ни защищаться, а того и гляди, как бы совсем не загнуться. Перевязан я, правда, кажется, добротно и квалифицированно, и первая помощь оказана, и последующая обработка повреждений произведена. Но как пройти курс реабилитации?
— Как думаешь, не оставят нас здесь доходить? — В тему влезает Назар.
— Думаю, как раз оставят. Тут армии и фронты пропадают, а чего уж говорить о двух раненых. Да о нас и не вспомнит никто.
— Ты о чем это? Каки-таки армии да фронты, где пропадают?
Да, про армии и фронты я рановато заикнулся, в первый день войны «надежды юношей» еще не оставили.
— Вот в Польше и Франции, например.
— Да ты сравнил же хрен с пальцем! Где та Франция, и где Советский Союз? Пилсудский и Чемберлен, или товарищ Сталин! Тьфу! — Смачно плюнул за борт Назар.
