— Где тут раненые до Немирува?
Точно, за нами. Вылезший из кабины дерганный водитель еще только открывал задний борт, как пара красноармейцев запрыгивает в кузов, а четверо других хватают меня за ручки, за ножки и волокут к дилижансу.
— Назвался груздем — полезай в кузов, ах-ха-ха!
И чего смешного, война началась, раненых грузят, а им хаханьки.
— Осторожней, вы! А! Аккуратней, говорю, черти небритые, не кантуйте, больно же!
— Терпи, казак, атаманом будешь! — Гогочет дюжий боец. — Принимайте недотрогу!
Меня бесцеремонно укладывают вдоль здоровенной железяки, в которой угадывается токарный, скорее всего, станок, а минуту спустя рядом устраивается Назар. Чертова повозка скрежещет коробкой передач, и наша птица-полуторка, подвывая ушатанным движком, несется от нарастающей канонады вдоль по поселковой улице, подпрыгивая на ухабах. И от этих подпрыгиваний мне сразу и очень сильно поплохело. После первых же толчков, пронзивших резкой болью все тело, у меня помутилось в голове, а через минуту я и вовсе провалился в спасительное беспамятство.
— Очухался? Экий ты нежный, чуть тряхнуло, из тебя и дух вон!
— Что? А-а-а! Где это мы? Чего стоим-то? Далеко еще ехать?
Солнце сверху нещадно пекло затылок. Неизменный грохот пушек, за бортами кузова неразборчивый говор, крики, лошадиное ржание и рокот движков.
— На вот, глотни из фляжки. Затор на дороге, грят, немец чавой-тось разбомбил. А до Немирува этого хоть и ехать недалече, да сколько простоим, никто толком не знат, я уж поспрошал тут.
— А что за Немирув такой, где это?
— Да от границы тож близенько, вот только доберемся ль мы туды отсед, одному богу ведомо, — отозвался атеист-пограничник, — а везут нас тудысь в медсанбат, так понимать надоть.
Машина качнулась, рядом с кабиной над бортом возникло озабоченное лицо водителя. Посмотрев на нас, а потом, оглядев безоблачное небо, проворчал:
— Настоимся здесь, а если еще эти вороны черные налетят? Попробую по лесу объехать, вы там смотрите.
Куда смотреть непонятно, нет, как раз все понятно, «вы там смотрите не сдохните раньше времени», видимо подразумевалось. Дверца хлопнула, движок завыл, знакомый скрежет коробки передач. Авто сворачивает на проселок, несется несколько минут, удаляясь от шоссе, затем притормаживает, сбавив скорость и, неуклюже перевалившись через мелкую канаву кювета, отчего у меня привычно уже потемнело в глазах, машина поползла между кустов и деревьев, раздвигая кабиной ветки и неуклюже подпрыгивая на выпирающих корнях. Терпеливый Назар во весь голос орал матом, я, сжав зубы, тоже проклинал про себя и водителя, и жуткий лимузин, и ведьмин лес, и все остальное, что только могло мне прийти в голову между толчками, прыжками, взлетами и падениями бренного тела. Вдруг эту идиллию нарушил резкий раскатистый звук выстрела, затем еще нескольких. Зазвенело разбитое стекло кабины, из бортовой доски вырвало тонкую щепу и пуля, выбив искру из железной бочины станка, с визгом ушла вверх. Полуторка рьяно рванула вперед, а меня так шмякнуло о борт, что я снова отключился.
