— Вера Михайловна, концерт по заявкам. Будете?
Лишь после третьего вопроса прояснилось, что корреспондент радио собирает пожелания для концерта по заявкам работников торговли.
— Заказывайте для себя, — отмахнулась Вера Михайловна.
— Вы старейший работник, у нас одна эстрада, закажите классику.
У них одна эстрада… Был у Веры Михайловны заветный романс, который почти не исполнялся и который бередил в ней то, что должно лежать в душе тихо и нетронуто до конца жизни. Закажешь, да ведь могут высмеять.
— Я старинные романсы люблю.
— Ха, любой.
— Тогда вот этот… «Не уезжай ты, мой голубчик».
— Не уезжай ты, мой… кто?
— Голубчик.
Людочка молча блестела модными очками и чешскими бусами. Видимо, хотела переспросить. А может быть, рассмеяться.
— Я запишу, — сказала она, доставая блокнотик из синего фирменного халата.
— Чего ж тут записывать…
Несусветные названия эстрадных ансамблей, невероятные названия дисков, непроизносимые названия заграничных мелодий и песен она, наверное, запоминала без блокнота. А вот слова романса не могла. Ведь так просто и хорошо: не уезжай ты, мой голубчик. Может быть, и передадут.
Вера Михайловна как-то необязательно поднялась и подошла к двум покупателям, — у прилавка остановились парень и девушка. Нет, не покупатели. Молодые, веселые, беззаботные… Прельстил, как сорок, яркий блеск.
— Скажите, пожалуйста, у меня галлюцинации или этот перстень действительно стоит двенадцать тысяч? — с вежливой иронией спросил парень.
— У вас не галлюцинация, — улыбнулась Вера Михайловна.
— Я подарю его тебе, — сказал он девушке.
— Когда? — радостно удивилась она.
— Когда стану знаменитым.
— А когда ты станешь знаменитым?
— Так скоро, что этот перстень еще не успеют купить.
— Стоит ли из-за камня становиться знаменитым? — улыбнулась Вера Михайловна.
Что в нем? Блеск? Так у Людочки чешское стекло блестит ярче. Крепость? Зачем же она перстню — чай, не кувалда. Редкость? Да мало ли что редко на земле. Вот любовь душевная реже алмазов встречается…
У прилавка остановилась видная женщина в светлом плаще и широкой бордовой шляпе. Вера Михайловна уже как-то видела ее здесь, у бриллиантов.
— Покажите мне, пожалуйста, этот перстень.
Голос крепкий, густой, повелительный. Наверное, жена дипломата или полярника. Духи недешевые, редкие. И перстень смотрит тот, двенадцатитысячный. Покупательница.
Дама примерила его, полюбовалась игрой света на его гранях и неуверенно вернула, о чем-то раздумывая. Видимо, решалась. Конечно, таких денег в кармане с собой не носят.
