Тем временем настроения жителей Ананьи изменились. Сторонники семьи Гаэтани собрались с силами, освободили Бонифация и изгнали заговорщиков. Восседая наверху лестницы своего дворца, понтифик поблагодарил Бога и народ за избавление. «Вчера, — сказал он, — я был подобен Иову, нищий и без друзей. А сегодня у меня в изобилии есть хлеб, вино и вода». Группа избавителей из Рима препроводила несчастного папу в святой город, где он уже не был больше господином собственной судьбы. А месяц спустя, 11 октября 1303 г., земная карьера Бонифация закончилась. После его смерти в городе царили мятежи и раздоры. Гаэтани и Колонна воевали друг против друга в Кампанье.
Все свидетельства единодушно сообщают, что смерть Бонифация была достойна жалости. Он умер в тоске и отчаянии, а возможно, и в безумии. Он отказывался от пищи и бился головой о стену. «Он был вне себя», — писал Птолемей из Лукки, и ему казалось, что все, кто приближался к нему, хотят посадить его в темницу.
Чисто по-человечески мы сочувствуем восьмидесятилетнему старику, умершему в одиночестве и отчаянии. Но всех людей и все человеческие установления рано или поздно ждет суд, принимающий во внимание ошибки и преступления. Унижение Бонифация было лишь отсроченным наказанием за священническое высокомерие его предшественников и его самого. Он пострадал отчасти из-за иерархической гордости, которую унаследовал, а отчасти — из-за собственного самомнения. Виллани и другие современники представляют кончину папы как заслуженную кару за его беззастенчивый непотизм, за его напыщенную гордость и за его безжалостную строгость к тем, кто осмеливался противиться его планам, а также за его отношение к слабому отшельнику, его предшественнику. Один из летописцев сообщает, что моряки, проплывавшие мимо Липарских островов, где якобы находился вход в ад, слышали, как злые духи ликуют и восклицают: «Откройте! Откройте! Впустите папу Бонифация в адские области!»
Католические историки, такие как Гергенротер и Кирш, которым дороги идеалы прошлого, делают смелую попытку защитить Бонифация, хотя и не отрицают, что ему не хватало такта, а его речи были слишком грубы. Кардинал Генген- ротер ничуть не сомневается, «что Бонифаций не руководствовался недостойными мотивами, не отклонялся от путей его предшественников и не выходил за границы юридических представлений Средневековья». Финке, также католик, последний по времени из тех, кто изучал личность и служение Бонифация, признает интеллектуальные способности папы, но вместе с тем отмечает его гордость и высокомерие, презрительное отношение к другим людям, вздорный дух и манеры, оставившие его без друзей, непотизм и жадность. Как говорил современник Бонифация, этот папа собирался умереть, «лишь когда будут повержены все его враги».
