Сторож оперся по-пастушечьи на палку и ответил лукаво, улыбаясь, как человек, которому не часто выпадает случай поболтать:
— К чему он вам — ведь есть его нельзя, да и яиц он не несет, потому как орел, а не орлица. И дома его не удержишь, очень уж свежинку любит. Вот ежели чучело из него сделать. Но только имейте в виду, что придется набраться терпения, потому что живут они ужас как долго. Этого, я думаю, лет сто назад поймали, да еще столько же протянет, — солгал Цып-Цып.
— Ладно. Ладно, — оборвал его бородач. — Сколько за него возьмешь?
— За кого?
— За кондора.
— Вы, видно, адресом ошиблись, сударь. Здесь не птичий рынок, и это не курица. Вы только посмотрите, как он на вас глядит — огнем полыхает. И потом, что значит возьмешь?
— Сколько стоит?
— Так вы, значит, покупаете этаких птичек?
— Покупаем.
— Вот у меня есть верблюд. Хотите, покажу… Староват, правда, но, ежели вам все одно, для чучела подойдет.
— В бутафорской есть верблюды, — вмешался оператор. — Нам они не нужны. Это кинорежиссер, — продолжал он, показывая на бородатого. — Фильм делает, художественный, полнометражный, широкоэкранный. Вам известно, что это за штука?
Цып-Цыпу пришлось по душе обращение на «вы».
— Да, — с готовностью ответил он. — Четыре раза смотрел «Хатари». Это он делал?
— Ну довольно, — оборвал разговор бородатый. — Скажи лучше, с кем нам поговорить.
— О чем?
— О кондоре.
— Он не продается.
— Тогда возьмем напрокат, всего на один день, пока снимем нужный кадр, а потом вернем.
— А вдруг улетит?
— Не улетит, мы его привяжем.
— Чем?
— Нейлоновой нитью. Поднимется, насколько отпустит.
— Оборвет.
— Не сможет, ведь я сказал тебе, что нить нейлоновая.
— Такой любую оборвет… Но вы все-таки сходите к администратору. Может, и позволит. А как вы его вынесете?
— Это уж твоя забота.
— В самом деле? Я еще не сдурел, чтобы с такими возиться.
— Двести лей заработаешь, дружище, — стал соблазнять его оператор. — Будешь статистом. Нарядим тебя.
— Ни к чему мне это. Взгляните на эти когти, клюв… Только сынишка мой сможет вытащить его из клетки. Одного его слушается.
— И сынишку нарядим. Тоже сотнягу подкинем. Сколько лет парню? — спросил оператор.
— Девять.
— Детям только по пятьдесят лей. Таков тариф. Маловато, конечно, но искусство требует жертв. Позови его! — приказал оператор.
— Дадите и ему сотню, тогда доставим птицу как миленькую, куда вам угодно. Но смотрите, чтобы нитка была покрепче, лучше бы даже проволока или еще что-нибудь в этом роде, иначе ничего не выйдет. И пусть вам дадут машину с решеткой, не на спине же мы его поволокем. Где вы хотите снимать?
