Когда домашние попросили его рассказать, как он был принят в Коммерцию, Кирикэ отвечал рассудительно и солидно, но свое открытие, касающееся его великой миссии в будущем, сохранил при себе, подобно Жанне Д’Арк, таившей в сердце свои сокровенные думы.
Итак, он стал учеником коммерческого училища.
И, разумеется, комсомольцем.
И чем-то вроде личного друга директора.
И начались годы учебы, подготовки. Занятий было по горло. Так что иной раз и забудешь, зачем и для чего учишься.
И Кирикэ действительно забывал, по крайней мере часто забывал, для чего он учится; весть о том, что во время весенних каникул он будет работать в качестве «практиканта», вновь взбудоражила его душу.
Излишне говорить, что идея проведения этой экспериментальной практики принадлежала директору. «Торговля, — говорил он, — один из участков фронта. Судьба сражений на любом фронте во многом зависит от сообразительности командиров. А настоящие командиры рождаются в боях. На фронт, ребята, на передовую линию! Околачиваясь в штабах, вы никогда не станете хорошими командирами!»
Узнав, что ему предстоит начать свою деятельность в области социалистической торговли бог знает где, в каком-то захолустном местечке Олтении, в качестве скупщика овец для забоя — и даже не овец, а ягнят, — Кирикэ был несколько разочарован. Но все же, само собой разумеется, он не протестовал. («Я покажу вам, кто я такой, — не беда, что придется иметь дело всего лишь с ягнятами!»)
Он приехал в Крайову гордый и в то же время какой-то оробевший, совсем непохожий на себя, хотя и полный решимости любой ценой завоевать уважение «передовых деятелей великой гвардии социалистической торговли» и, если понадобится, приструнить, «нейтрализовать», «вывести на правильную дорогу», «перевоспитать и завоевать на свою сторону» в течение двух недель «все враждебные, сомнительные, паразитические и заблуждающиеся элементы».
Ему пришлось долго и подробно объяснять целому ряду людей, понятия не имевших о каких бы то ни было практикантах, кто он такой, после чего его «прикрепили» к одной из бригад скупщиков («бригада Дрона») и направили в кассу. Вместо всяких наставлений ему сообщили, что он будет получать командировочные в размере шестнадцати лей в день.
В кассе ему выдали за две недели (шестнадцать на четырнадцать) только двести двадцать лей вместо двухсот двадцати четырех.
— Неважно обстоит у нас дело… так сказать… с мелочью, — пробормотал кассир.
Кирикэ даже не заметил недостачи: у него раньше никогда не было карманных денег, и теперь эта сумма вскружила ему голову.
