— Не сумлевайтесь, ваше высокоблагородие! Браты не кинут. Сдадут германские пушки и заедут.
— Вот им и отдам. Тебе еще в госпитале лечиться, а там точно заберут. Договорились?
— Не обмани, ваше высокоблагородие!
— Гадом буду!
Казак улыбается. Воспользовавшись моментом, Никифоров забирает пулемет.
— Тяжелый, зараза! — кряхтит.
А ты думал! Это не «калашников».
— Вот еще, — казак вытаскивает из сена подсумки с магазинами. Нет, точно на войну собрался! Никифоров, недовольно бурча, забирает и подсумки, затем тащит все в мою землянку. Склоняюсь над раненым. Что тут у нас? Сквозная рана бедра, но крупные сосуды, похоже, не задеты – на повязке небольшое кровавое пятно, которое уже подсохло. Еще бок… Похоже по касательной задело.
— Повезло тебе, Ефим! Раны не тяжелые. Через пару недель вернешься в сотню.
— Благодарствую, ваше высокоблагородие!
Шум мотора. Распрямляюсь и смотрю на дорогу. По ней, вихляя на снежных заносах, катит легковой автомобиль. Поравнявшись с расположением медсанбата, сворачивает к нам. Это кого принесло? Автомобиль замирает у саней, из него лезут наружу какие-то штатские с деревянными треногами в пальто с меховыми воротниками и такими же шапками. Последним выбирается незнакомый офицер в шинели и фуражке. Это чего он так форсит в мороз? Оглядевшись, офицер направляется ко мне.
— Здравия желаю! Поручик Крайнюков, сопровождаю репортеров столицы. Здесь, — он указывает на стоящих позади штатских, — господа из «Нашей нивы», а также оператор синематографа. Господин?.. — он вопросительно смотрит на меня. Понятно. На мне белый халат, погон не видно.
— Военный врач Довнар-Подляский.
Хватит с него.
— Мы прибыли, чтобы запечатлеть героический труд наших санитаров и врачей.
— Почему именно к нам? Или случайно завернули?
— Никак нет, господин Довнар-Подляский! Из штаба фронта направили. У вас лучшие результаты в лечении: самая низкая смертность среди медицинских учреждений фронта. В Минске хвалили. Говорят, раненых из шестнадцатой дивизии привозят хорошо прооперированными, переделывать за малым числом ничего не нужно.
В самом деле так или в штабе решили прогнуться? Знают, что я здесь? Хотя вряд ли. Не такая я величина.
— Нам нужно снять, как трудятся врачи.
— Я здесь не командую, поручик. Подождите. Сейчас позову коллежского асессора Зильбермана. Но если он за операционным столом, придется подождать.
— Мы располагаем временем, господин Довнар-Подляский.
Поворачиваюсь к операционной землянке. В этот миг сверху доносится стрекот мотора. Задираю голову – самолет, вернее, аэроплан. Наш или немецкий? Последний – вряд ли, с началом наступления я их не наблюдал. Отогнали наши «Парасоли» немецкие этажерки. Да и что делать немцу в нашем тылу? Наши продвинулись далеко, раненых везут долго. Михаил говорил, что не сегодня-завтра перебазируемся ближе к фронту. Остановка за подходящим помещением, его сейчас ищут…
