– Трудно сказать, где именно все начало катиться под откос, – снова начал комментировать кадры Белокрылый. – Был ли это мой личный недосмотр, неправильное воспитание родителей, ложные жизненные ценности общества или же в первую очередь ваш личный жизненный выбор, Антон Павлович? Суд знает это наверняка – а я, к прискорбию своему, нет. Мне остается только надеяться, что нам обоим будет дарован еще один шанс.
…Картины продолжали плыть и сменять друг друга, создавая неповторимое ощущение повторного присутствия на своей собственной прошлой жизни. Вот уже взрослый выпускник юридической академии становится чиновником. Вот он идет по головам других, обманывая и наживаясь на человеческой лени, глупостях, страхах, – искренне считая, что живет лишь один век. Вот он заводит любовницу – одну, вторую, третью, но никто из них не способен вернуть ему чувство радости жизни – то самое, которое жило бок о бок с ним лишь в далеком теперь уже детстве. Вот он хочет порвать с этим всем и стать отшельником – но крепко, слишком крепко для его слабой воли держат поныне его прошлые дела и связи…
– Здесь мы демонстрируем самые яркие ваши воспоминания, которые оказались запечатлены в памяти вашей души, а не мозга – и потому стали потенциально бессмертны, превратившись в своего рода дежавю. Вся прочая жизненная мишура – однообразные серые будни, скучная и нелюбимая вами работа, частые повторяющиеся ссоры с женой, приведшие к вашему с ней разводу и прочее – все это было вытеснено из ваших самых ярких воспоминаний и потому не вошло в состав этого фильма. Все это осталось в вашем личном деле в Архивах, куда мы с вами вскоре и направимся, – прокомментировал Белокрылый «официант».
…Картины уже почти летят, стремительно сменяя друг друга, будто годы жизни, проносящиеся вхолостую мимо своих владельцев, обдавая их лишь пылью жизненных дорог. Новые финансовые аферы, новые «концы в воду», новые ссоры с женой, новая любовница, Джессика. День их встречи во второй московской квартире, поездка на джипе. Бензовоз, показавшийся на перекрестке, вжатые до упора тормоза, испуганный раздирающий слух визг его новой пассии… Экран телевизора внезапно погас, и в зале загорелся свет, будто символизируя собой окончание сеанса.
– Почему… почему мое кино закончилось именно на этом кадре… на том же самом, на котором закончился и сегодняшний сон. Почему, черт тебя дери?! – Антон Павлович гневно схватил своего белокрылого собеседника за грудь и начал трясти.
