Автор, обращаясь к Матери-Природе от имени коллективного разума ее «амбициозных человеческих потомков», предложил в общей сложности семь поправок к «человеческой конституции». Мы больше не согласимся жить под тиранией старения и смерти и при этом будем использовать биотехнологии, чтобы «вооружить себя повышенной выживаемостью и ликвидировать старение». Мы усовершенствуем наши познавательные способности и проницательность посредством технологических улучшений органов чувств и нейронных возможностей. Больше мы не будем мириться с волей слепой эволюции – скорее мы будем «стремиться к исчерпывающему набору телесных форм и функций, совершенствуя и укрепляя физические и интеллектуальные способности, делая их выше, чем у любого человека в истории». Мы больше не будем довольствоваться ограничениями своих физических, интеллектуальных и эмоциональных способностей, сохранившихся от углеродных жизненных форм.
Это «Письмо к Матери-Природе» было самым ярким и провокационным заявлением о трансгуманистических принципах из тех, с которыми я сталкивался, его эпистолярная самонадеянность затронула во мне что-то весьма важное, сделав это движение таким необычным и убедительным для меня. Такие прямолинейность и дерзость подтолкнули гуманизм эпохи Просвещения к радикальным крайностям, которые грозили уничтожить движение полностью. Я словно ощущал некоторый аромат безумия всей этой истории – такого безумия, которое отражало нечто основополагающее об истоках всего. Как я узнал, письмо было работой человека, широко известного в профессиональных кругах, – Макса Мора – оксфордского философа, одной из ключевых фигур трансгуманистического движения.
Не было никого, как я понял, кто бы принял канонический вариант трансгуманизма, но чем больше я читал о нем и чем больше узнавал его последователей, тем больше понимал, что трансгуманизм основан на механистическом взгляде на человеческую жизнь: человеческие существа – это устройства, и наш долг и наша судьба – стать лучшими версиями себя: более эффективными, более мощными, более полезными.
Мне бы хотелось понять, что значит думать о себе и, в более широком смысле, о человеческом виде в таких инструменталистских терминах. И мне бы хотелось узнать более специфические моменты: например, как можно стать киборгом, как можно загрузить свой разум в компьютер или какое-то другое устройство, чтобы существовать вечно в виде кода. Я хотел бы узнать, что означает подумать о себе как о ни больше ни меньше сложном информационном паттерне, как о коде; что роботы могут рассказать нам о понимании самих себя и об устройстве нашего тела; что оправдается с большей долей вероятности надежда на искусственный интеллект или уничтожение человечества. Я хотел бы узнать, каково это – иметь веру в технологию, достаточную, чтобы не сомневаться в перспективе собственного бессмертия. Я хотел бы узнать, что значит быть машиной или думать о себе как о таковой.
