Блейк была его спасением. Блейк была единственной девушкой, что заменяла ему всё. Блейк была живым напоминанием того, за что он боролся. За что он проливал кровь, свою и чужую. Блейк не могла его бросить. Она не могла его предать! Он не мог поднять на неё руку!
Адам встал с кровати и возбуждённо прошёл мимо стола, заваленного картами и донесениями, мимо вешалки с одеждой, мимо ящика с немногими пожитками. Маленькие, невзрачные факты начали складываться друг с другом, словно паззл, которому не хватало отдохнувшего взгляда. И получающаяся картина ему не нравилась.
Когда в последний раз она делила с тобой постель? Когда она в последний раз улыбалась тебе? Когда она в последний раз рассказывала о любимой книге?
Гримм побери, когда ты в последний раз держал её за руку?
Блейк отдалялась от него всё дальше и дальше, а он, увлечённый своей борьбой, даже не заметил этого! Хуже того, он не заметил бы этого до самого конца, до того момента, пока она не решилась бы оставить его, бросить всё то, что было её жизнью! И всё из-за него.
Быть может, если бы ему удалось поговорить с ней, всё было бы иначе. Быть может, ему бы удалось убедить её, что не бывает войны без жертв, что нельзя изменить мир, не испачкав руки в чужой крови, что корпорации и политики, укрепившиеся в обществе словно сорная трава, не уйдут со своих позиций без отчаянного боя… Быть может, тогда всё было бы иначе.
Теперь он был бессилен что-то поменять. Уже бессилен.
Блейк уже определилась со своим решением. Даже если он не возьмёт её на операцию, даже если он запретит ей уходить, даже если наступит на свою гордость и станет умолять её остаться с ним, Блейк всё равно, рано или поздно, но покинет Белый Клык.
Это Адам понимал точно. Он, в конце концов, хорошо её знал. А затем он придёт за ней и будет пытать её на глазах её лучшей подруги.
Ему хотелось снова назвать это видение ложью, отбросить его как бред, как помутнение рассудка. Но он слишком хорошо себя знал. Сейчас? Сейчас да, Блейк была в безопасности от его гнева. Но потом… После нескольких месяцев без неё, после многочисленных донесений о том, что Блейк бросила своих братьев, обернулась против них, забыла все жертвы, что они принесли на благо революции… Он мог понять, чем руководствовался тот, другой Адам. Меньшего отвращения подобному бесчестью это не вызывало.
Лезвие клинка тускло сверкнуло в темноте шатра и стол, лишённый ножек, рухнул на пол, рассыпая карты, документы и донесения.
