Анна Аркадьевна шла с Юрой по улицам Кисловодска, сначала сельским, безтротуарным, потом городским – летом, наверное, мозаично тенистым и приятно прохладным. Но сейчас, поздней осенью, бросались в глаза выбоины в асфальте и покореженные бордюры. Анна Аркадьевна подумала, что летняя улица и осенняя – это как немолодая женщина-труженица в красивом платье и обнаженная. Не спрятать, пусть и под благожелательными докторскими взорами, крестьянского загара – лицо, шея, руки, икры ног темные, как закрашенные, не спрятать живота, обвисшего после родов, и дряблой кожи на бедрах. Вот бы нарисовать две такие картины: летняя и она же осенне-зимняя улица – и чтобы наводили на мысль о старении.
Потом они ехали в автобусе, Юра заплатил за проезд, спиной загородил свободное место, чтобы Анна Аркадьевна села. Он стоял рядом, держался за поручень, точно охранял.
– О чем вы все время думаете? – спросил Юра, когда они вышли из автобуса.
– Я думаю все время. Как и большинство людей.
– Про что вы так крепко задумывались? – поправился Юра.
– Задумываться – это протяженный процесс из прошлого. Задумывался ли ты о судьбах мира? Задумывалась ли я о том, как благостно повлияло на мое здоровье санаторное лечение? Задумывался ли ты о своем влиянии на окружающих?
– Не задумывался. Мне на них в большинстве чихать. И вы точно не про санаторные ванны думали. О чем тогда?
В его настойчивости Анне Аркадьевне послышалась детская ревность, вроде той, что бывает у ребенка, когда мама обращает внимание на другого мальчика, хвалит постороннего. Мама должна всегда видеть и слышать только своего сына! Говорить ему про него, умного и замечательного. На худой конец рассказывать то, что ему интересно.
– Какой ты еще ребенок! – усмехнулась Анна Аркадьевна.
Дорога, снова сельская, шла в мелколесье, в гору, и представляла собой асфальтированное шоссе без тротуаров, по которому время от времени проезжали автомобили, приходилось идти по обочине друг за другом. Анна Аркадьевна впереди, за ней Юра.
– Давно не маленький! – бурчал он ей в спину. – Что я вам мальчик, а вы мне девушка? Вы…
– Старуха, – подсказала Анна Аркадьевна и оглянулась. – Я могу себя так называть, а ты меня – фу, конечно, нет.
– Жалеете, что поехали со мной?
– Вот те раз!
Анна Аркадьевна смотрела на него весело и одобрительно. Вроде бы нахамил, а она улыбается, хотя должна была бы прочитать очередную нотацию про хорошие манеры.
Вот те раз! Она приписала мальчику детские рефлексии, а его чувства были вполне взрослыми и нисколько не эгоистичными.
