Точно милостью снизошла. Не нашла нужным ни поблагодарить, ни попрощаться. Откуда они черпают свою наглость? А может, наше понятие хамства и наглости не соответствует их представлению о вежливости? Но вечные ценности на то и вечные! Если твои духовные ценности не передаются детям, то либо с ценностями что-то не в порядке, либо с детьми. С другой стороны, старшее поколение всегда недовольно молодым – это такой же закон жизни, как жгучее желание произвести это поколение на свет.
– И вам до свидания, всего хорошего! – негромко, голосом вредной училки произнесла Анна Аркадьевна.
Анжела услышала, остановилась на секунду, не повернулась, двинулась дальше.
Илья уже много лет работает преподавателем, и никакого комплекса учителя у него и в помине нет. Потому что его контингент – взрослые женатые мужчины: тупые и умные, карьеристы и бесхребетники, будущие чванливые генералы и навечно совестливые майоры – личности уже сформированные, практически окаменевшие. А мальчики и девочки еще из пластилина, и умелая рука может что-то подправить, сделать красивее, достойнее, устойчивее.
Или, например, Валя Казанцева. В молодости Анна Аркадьевна считала Казанцеву из рук вон плохим педагогом. Валя не любила свой предмет, и никто из ее учеников не знал толком биологии, никто не выбрал ее делом жизни. Легкое и тайное презрение Анны Аркадьевны к профессиональным качествам Вали нисколько не мешало их дружбе.
«На биологический факультет был самый низкий конкурс, и мой дядя там декан, – объясняла свою специализацию Валя. – Нельзя же девушке без высшего образования. Девушка без диплома, что купчиха, а с дипломом уже дворянка. Хотя для женского счастья диплом так же важен, как для козы баян».
Валя преподавала только в старших классах. Когда ей пытались навязать семиклассников, грозила написать заявление об уходе. В старших классах дисциплину на уроках поддерживать много проще, чем в пятых-восьмых, где расход нервной энергии как у оперного солиста. Хотя певцы не голосят на публике по пять часов шесть дней в неделю.
Ученики Валю обожали. Вернее, преклонялись. Опять не точно. Они были ею заворожены, но по-особенному. Будто под мороком гипнотизера, которого они не слишком уважают, но чары его непреодолимо приятны. Или другое сравнение. Так смотрят на очень красивую продажную женщину, глаз оторвать не могут. Сознание безнравственности ее занятия тонет под волнами восхищения.
Валя, конечно, не была шлюхой, и слухи о ее романах были завистливыми сплетнями, хотя слухи об ее успехах были чистой правдой. Поэтому-то Казанцев и бесился, и поколачивал жену. В чем она, кстати, не видела трагедии и на вытаращенные глаза Анны Аркадьевны пожимала плечами: «Это прибавляет перцу в секс!»
