– Синдром Наташи Ростовой? Никогда не слышала такой термин.
– Я его только что выдумала.
– Валя, ты неподражаема! В отличие от Наташи Ростовой, для которой случай с Курагиным стал болью, грехом, позором, Игорь остался в моей памяти как милый, волнующий, трогательный эпизод.
– Ты не видишь ханжества в том, что мечта о грехе считается приятным воспоминанием, а сам физический грех – преступлением? – спросила Валя.
– Абсолютно не вижу! Между соблазном, мыслями о грехе, как и о предательстве, и конкретными поступками лежит пропасть.
– Тогда почему эпизод, как ты выражаешься, с Игорем ты считаешь секретным? Погоди, – остановила Валя Анну Аркадьевну, – я сама догадаюсь. Когда праведникам нечего предъявить из фактов, люди начинают копаться в их тайных, пусть и прошлых, греховных желаниях.
Так умно и трезво рассуждая, Валя все-таки сделала больно и подруге, и ее мужу.
Илья подошел с скамейке, на которой сидела Анна Аркадьевна, с ее сапожками в руках. Присел, переобул.
– Хватит дуться, Анюта! Пошли домой!
Она поплотнее закуталась в пальто.
– Ладно, – опустился на скамейку Илья. – Рассказывай, если тебе так хочется, если тебе так надо.
– Совершенно не хочется. И надо не мне, а тебе. Водитель автобуса, который вез меня в аэропорт. Он за рулем, я рядом. Разговаривали. И все! Я могла бы поклясться всем самым дорогим, что ничего не было. Но я не стану этого делать. Потому что мне унизительно клясться о ничего, а тебе выслушивать подобные клятвы. Вале эту историю я представила в романтическом стиле. Хотелось похвастаться. Барон Мюнхгаузен во мне долго умирал, умирал, пока не сдох. Мне нечем хвастаться в своей женской жизни!
– А я?
– А ты выше всякой похвальбы. Хоть и дурак.
– С кем поведешься, то есть на ком женишься. Пойдем домой?
Каждый вечер Юра ждал Анну Аркадьевну на лавочке. Иногда она приглашала Татьяну Петровну:
– Помогу вам помыть посуду и скоротаем вечерок вместе.
– Ой, ну что вы! Ой, зачем, я сама!
Анна Аркадьевна становилась к раковине и намыливала тарелки.
– Мне приятно общаться с вашим сыном, Татьяна Петровна, потому что мои дети уже давно не задают нам вопросов. Шибко грамотные!
– Так ведь столичные. А Юрчик-то…
– Ум и сумма знаний не одно и то же. По природным задаткам, – «не развитым» проглотила Анна Аркадьевна, – Юра моих оболтусов превосходит.
– Спасибо!
– За что?
– Что вы с Юрчиком разговариваете. Он стал другой, задумчивый, к Анжелке не бегает. Может, она и отсохнет?
– Тут мы с вами, боюсь, ни в одну, ни в другую сторону качнуть ситуацию не в силах.
