— А потом: «Он начал жечь все бумаги»?
— Кажется, так. А что?
— И еще: «Но было уже поздно. Я не успел сжечь эту тетрадь…»?
— Да, да, что-то в этом роде. Я теперь сам припоминаю. Именно так. А вы откуда знаете, как говорил профессор?
— Товарищ подполковник, во-первых, вы на «оперативке» докладывали. Тогда вы все помнили лучше. Во-вторых, я беседовал с Савченко. Он мне повторил все слово в слово. Теперь меня это заинтересовало…
— Что именно? Совпадение?
— Да, слишком все сходится: даже слова одни и те же.
Пылаев задумался. Шилков исподлобья смотрел на него.
— Действительно, интересно. Думаешь, заученный рассказ?
— Не то чтобы заученный… Но, сами понимаете, странно… Как думаете: профессор его словами говорил?
— Трояновский, конечно, переживает, когда вспоминает, волнуется. Но здесь… здесь, по-моему, он говорил языком Савченко. Это бывает. Запал человеку рассказ, потряс его душу, и человек уже передает его потом дословно. Впрочем, Трояновский может нам помочь… Но лучше не надо. Лишний раз заводить с профессором разговор о сыне — это жестоко. Не надо, капитан.
— Я об этом и не помышляю. Но проверить бы хотелось… Может быть, прав я…
— Хорошо, предположим, что ты прав. Ну и что? Разве это поможет делу?
— Но мы тогда Савченко из виду не выпустим.
— А вы и сейчас его не выпускайте, — посоветовал Пылаев. — Подозревать не надо, но и терять из виду, забывать о нем не следует.
Вот тогда и мелькнула у Шилкова нелепая — он это понял сейчас — мысль: а что если Савченко и есть тот мнимый Дробышев, которого Ася видела на почте? Пылаев криво усмехнулся:
— Фантазер ты, капитан, не в обиду тебе будет сказано. Смешно, ей-богу. Не станет этот «Дробышев» ходить у нас под носом! Встреча с Асей его напугала, конечно. Он, безусловно, подумал, что она была у нас. Если это разведчик — он уже далеко или сменил и внешность и фамилию. А Савченко… что Савченко? Он ведь давно на заводе.
— Все-таки я хочу познакомить инженера с девушкой.
Пылаев лукаво подмигнул. Шилков покраснел и горячо заспорил:
— Да нет же! Вы не подумайте! Просто неплохо бы…
Пылаев уже хохотал: капитан так и не понял, одобряет он его предложение или нет. Это было вчера…
…И вот сегодня в театре опыт Шилкову не удался. С Асей, оказывается, Савченко знаком, и никакого Дробышева она в нем не признала. Да, не туда ты пошел, капитан, «загнул», мягко выражаясь.
Шилков сидел и злился на себя. Он не заметил, как кончилось второе действие, и очнулся только тогда, когда снова вспыхнул свет. Он видел, что Савченко и молодой его приятель опять поднялись и направились к выходу. Они обязательно пройдут мимо. Шилков наклонился к Асе:
