— Входи, входи. Дома Иван… Пошла! — замахнулась она на собаку и широко раскрыла калитку. — Он сейчас скотине сенца даст — завтра пахать собирается… там, в Крушаке, надо посеять кой-что…
Иван тоже удивился: „Чего нужно этому пришибленному?“ В прошлом году Диня дал свою полоску Ганчовскому и был, вроде, его человеком. Ничем особенно он себя не выказал, так, ни рыба ни мясо, но раз с Ганчовским — значит, его человек. И правильно люди рассуждали: „Туда душа тянет, где поживиться можно“.
Старая тут же смекнула: „Ганчовский послал его, что бы с Иваном помириться… Вот теперь момент настал, когда ему за ум взяться…“
„Тут что-то не то, раз его Ганчовский послал, — мелькнуло в голове у Ивана, когда он увидел Мангалова, и решил быть с ним построже. Пусть только посмеет мне какую-нибудь гадость предложить! Выкину из дома, как собаку“.
Мангалов как будто все понял и еще больше растерялся: никак не мог собраться с силами рот раскрыть.
— Каким ветром тебя к нам занесло? — спросил Иван сухо.
— Я… это самое… насчет схода сельского… когда его делать будете? — начал Диню, заикаясь на каждом слове.
Ивана словно по голове ударили: он что, шпионить пришел?
— Какой сход? Чего ты мелешь?
— Да это… всей деревни, насчет лугов, то есть…
— Иди спроси Ганчовского! — не сдержался Иван. — Я тебе не староста!
— Постой, я не об этом… Я потому, что ты больше меня смыслишь… вот и брат твой тоже…
— Иди брата спроси! Я тут ни при чем…
— Иван, слышь, Иван… — совсем запутался Диню. — Я хочу на Ганчовского в суд подать… насчет полоски моей…
— Какой полоски?
— Да этой, которая в рисовом поле…
— Ну и что? — в голосе Ивана все еще чувствовались недоверие и резкие ноты.
— Не дает мне ее.
— Кто не дает?
— Да Ганчовский.
Иван начал кое-что соображать. Вроде бы и злость прошла.
— Как так? Ведь земля-то твоя?
— Моя, а все равно не дает. Вместо моей полоски сует мне кусок, который на Караджабаире. А на кой он мне? Там и трава-то не растет…
— А ты что, продал ему свою полоску?
— Как так продал?! — начал Диню с жаром. — Ничего не продавал… Просто так дал… в содружество, сообща, значит, чтоб одно рисовое поле было… Он мне обещал платить по восемьсот на декар. Прошлым годом дал мне четыре тысячи и все… А теперь пошел я к нему, дай, мол, немного денег, а он: дак ты берешь землю на Караджабаире, чего тебе еще? Какую землю говорю, ведь я тебе мою полосу в аренду дал, ты мне платить обещался? Нет, говорит, ты не так меня понял… мы землей, значит, поменялись… Я ему: никакой замены я не знаю и знать не хочу, не будь такой… А он: Раз ты не согласен, подавай, говорит, в суд…
