». Я прав, и точка!
– Одуванцик! – вскричала Маруська с такой радостью, с какой наши космонавты нашли бы жизнь на Марсе.
Бросив весёленький розовый самокат с пони-единорогом и лампочками на руле, дочка кинулась на исследование нового явления.
Чёрт, и почему я не умею так радоваться? И самокат у меня есть, и одуванчик вижу, и воскресный парк весной пахнет, только на душе хреново. Со вчерашнего вечера, когда я сидел, как дурак, дома один и тянул виски, так и не улучшилось. За ночь я весь мозг себе проел, думая, что сделал не так. Заснуть не мог.
Ведь ради неё же всё сделал, чтобы защитить! И Лану вызвал, и извиниться заставил. Ну, может, не раскланялся и без экивоков обошёлся, но ведь эта злобная Чебурашка из золотой молодежи по-другому не понимает, я пробовал! Не дай Бог мне так Маруську воспитать, хотя кто бы Лану воспитывал, там всё просто было: «не вопи, возьми денег». Мой отец что-то говорит про гены, а я стою на своём: моя дочка такой не станет, уже не такая!
Но Катерина, может, подобных «дочек великих и ужасных толстых кошельков» не встречала? Надо вообще её личное дело посмотреть, чем она жила-дышала до этого. Ведь не пятиклассница с косичками, даже замужем была! А и не скажешь…
Мне не столько обидно было, сколько досадно – я категорически не понимал, в чём косанул. Ну да, двух зайцев убил. Но и это не для себя же! Себя я подставил, теперь отцу даже звонить не хочется. И раз он сам не звонит, значит, ещё не читал новости в сети. Пока можно дышать.
Хорошо, что Надя сама предложила Маруську привезти, они с папой на корт собрались. А я отмазался. И не соврал даже, сказав, что в выходные парк – это для нас святое. Маруська и сама уже с утра прыгала и кричала мне в экран телефона: «Мапа, в палк!» Утром в субботу и воскресенье, какая бы погода ни была, мы туда. Или в снегу поваляться, или по газонам побегать, кошек за хвост потаскать, мальчикам на детской площадке глазки построить. И, конечно, все батуты обскакать, все карусели объездить, а потом вредного чего-нибудь съесть в кафешке. Так что можно сказать, что пока Маруська меня спасла. Но ненадолго.
Однако не это мучило меня, а мысли о Катерине. Я физически ощущал телефон в кармане, но знал, что звонить не буду. Я не придумал, что сказать. Вообще ничего не понимаю!
– Мапа, мапа, одуванцик! – подбежала ко мне дочка и протянула уже сорванный цветок.
– Спасибо, – улыбнулся я. Присел на корточки и взял стебель в руки. – Только ты больше не рви, ладно? Пусть растут.
