– Тогда много людей погибло, – сухо ответил отец. – Гоша не единственный.
Я подался вперёд.
– А Катерина случаем не Георгиевна?
– Нет! – разозлился отец. – Валерьевна она! Надо вообще-то знать хотя бы имя-отчество своих сотрудников!
– Так в паспорте у неё по деду.
– Как по деду?! – опешил отец.
– Вот так.
Отец моргнул и уставился в стену. Внезапно замолчал, словно его выключили.
– Эй, – позвал я. – Па-ап.
Он ткнул на кнопку внутренней связи и распорядился:
– Чаю мне.
– И мне! – поторопился я.
Хотелось бы ещё к чаю сэндвичей, хотдогов, двух барашков на вертеле и чего-нибудь калорийного, но, учитывая, что отлучался я на обед и за три часа мог сожрать триста двадцать колоколен[11], было как-то неловко говорить о еде. Я лучше потом в кабинет пиццу закажу. Три.
Не глядя на меня, отец открыл презентацию.
– Ладно, давай работать. Я хочу знать, что ты скажешь по поводу новой кампании и ролика для ТВ.
Всегда бы так. И мы занялись делом. Только про его друга и Катину мать я всё равно выспрошу, на майские подловлю – когда отец навеселе, много чего интересного можно узнать. К примеру, как они студентами пробрались на крышу универа и встречали рассвет с пивом и подружками. Или голышом купались ночью у городской набережной. Или разбили машину, убегая на ней от милиции после шашлыков на природе. Кстати, если мне не изменяет память, Гоша во всех этих приключениях был центральной фигурой. Я его даже немного помню, видел, когда мне было, как Маруське, три года. Весёлый такой, шумный дядька, кучерявый и смуглый, куда больше итальянец, чем мы. Хотя вроде грузин.
Всё, связанное с роликами на ТВ и радио, как и прочую самодеятельность, отец обожает, поэтому быстро переключился и перестал быть смурным. Мне иногда даже жаль, что у него из-за меня во ВГИК поступить не получилось. Я родился, шли девяностые, и нужно было выбирать – режиссировать фильмы или прыгать на гребень волны свободного бизнеса, чтобы семью кормить. Отец выбрал последнее. И удачно. За всё это я не могу его не уважать. Он, конечно, не поднялся, как когда-то Борис Абрамович Березовский с торговли шторами до Белого Дома, зато живёт и процветает в своей нише и слывёт честным человеком, что, скажу я вам, даже труднее.
Уходя, я сказал:
– Катерину, кстати, пытаются переманить.
– Кто? – нахмурился папа.
– Не абы кто. «Сибирская нефть и газ».
– Вот чёрт! Это надо решить.
– Уже решил, – ответил я. – Перебил зарплату больше того, что они предлагают. Ты ведь сам говорил, что она – ценный кадр. И ты прав, я изучил рынок труда. Полиглотов вообще днём с огнём не найдёшь. А мы расширяемся.
