Я не обращаю внимания. Это тот парень, наверное, говорит какую-нибудь грубость.
Он продолжает.
О, может быть, это он ко мне клеится.
Сегодня я, должно быть, выгляжу жутко сексапильно, и вообще, я нахожусь в цвету юности, вылупляюсь из кокона, как какая-нибудь роскошная бабочка. На мне голубенький костюмчик, как на американском автослесаре 50-х годов, живот голый.
Но я не оборачиваюсь. Ни к чему, чтобы меня звали в жены, когда я собралась завоевывать мир. А тут не успеешь оглянуться и детей нарожаешь – нет, это не входит в мои планы.
Ему, видно, надоело, что на него не обращают внимания, и он легонько стучит по моему плечу.
Я выдергиваю наушники и поворачиваюсь.
– Слушай, – говорю я, – мне, конечно, очень лестно, но меня не интере…
Но он прерывает меня и произносит с гнусавым южнолондонским выговором:
– У тя в ва’асах пча подыхат.
– Прости, что?
Он чмокает губами.
– Я сказал, – он повышает голос, – «У ТЕБЯ В ВОЛОСАХ ПЧЕЛА ПОДЫХАЕТ!»
– Что-о? – Цветок! Это он, наверное, привлек пчелу! Я хлопаю себя по голове – точно, запутавшийся в волосах, заблудившийся в прядях, здоровенный, чрезвычайно мохнатый шмель хлопает крыльями, подыхает, но рвется на волю.
ААААА! УУУУУ!
– Улетел? Улетел? – Я в панике трясу локтями.
– Сиди спокойно, – говорит парень и начинает шарить в волосах.
– Пардон, у меня все волосы спутаны.
Он не отвечает.
Мне совсем не светит быть укушенной в скальп. НЕ НАДО, СПАСИБО. Моя голова становится полем боя и одновременно передвижным госпиталем для умирающих насекомых.
– Есть. – Парень мертвой хваткой держит шмеля за крылышки.
Шмель жужжит и, наконец, в стельку пьяный от жары и наевшийся до отвала городской пыльцы, вываливается в окно и неуверенными восьмерками вылетает в летний день.
– Спасибо, – улыбаюсь я. – Подруга вдела мне в волосы цветок, и это… наверное… – Я начинаю объяснять, но он нацепляет наушники и набирает сообщение на своем телефоне. Ему все равно.
Могу себе представить, что он там пишет. Меня передергивает.
Поэтому я придумываю собственную версию сообщения – то, что написала бы сама:
«Пчелки не виноваты, что любят мед, так я думаю».
А это еще хуже.
