В осаде | страница 5

Медведь, доев сахар, присел на задние лапы, навострил уши и повернул голову в сторону зарева.

Из-за верхушек леса стали показываться языки пламени. Мэнди старалась убедить себя, что горит хлев, а не дом. На таком далеком расстоянии нельзя было определить, что именно горит. Но она твердила себе, что это или дом, или сарай. Невозможно, чтобы горело сразу и то, и другое.

Но если это горит дом?.. Дети еще не легли спать, — слишком рано. Но если они легли? Тогда Джек, охотничий пес, разбудит их… Соседи, увидев зарево, прибегут на помощь. — они живут всего на расстоянии километра. Они успеют разбудить детей, увести их к себе и успокоить… Она гнала всеми силами мысль, что пожар мог захватить детей во сне. Но эта мысль упорно возвращалась, давила ей голову… Можно было сойти с ума от нее.

Если бы она была одна, она не побоялась бы медведя в эту минуту. Но с ней был ребенок. Держа его на руках, она не сможет убежать от медведя. А оставить ребенка здесь невозможно: если она не будет отгонять медведя, он влезет в окно или вломится в дверь.

И, однако, она не в силах была стоять здесь и смотреть на языки пламени, не предпринимая ничего.

Она снова подумала о горящей головне. Если взять с собой горящую головню, то, может быть, медведь не решится броситься на нее. Она подбежала к очагу, но дрова уже перегорели, остались одни уголья. В своем смятении она и не заметила, что в избушке стало совсем холодно. Она хотела подбросить дров в очаг, но их не оказалось. Она позабыла принести дров днем. Значит, и этот последний план был невыполним. Ощущение холода вернуло ее к действительности. Она прикрыла ребенка теплым одеялом и, когда, прикрывая его, наклонилась, снова услышала сопенье медведя у двери. Она чуть не рассмеялась: он съел такую груду сахара и все еще не насытился. Мэнди почувствовала, что шатается, и оперлась о край постели. Она хотела прилечь рядом с ребенком, но, потеряв сознание, упала на пол.

Обморок незаметно перешел в глубокий сон, вызванный полным изнеможением, и она пролежала на полу несколько часов.

Ее разбудил плач ребенка. Она вскочила на ноги, окоченелая от холода, в состоянии близком к бреду. Сознание, а вместе с ним ужас и тоска постепенно вернулись к ней. Она собралась с силами, накормила и укачала ребенка.

Шатаясь, она подошла к окну. Страшное красное зарево превратилось в бледный отблеск, видный сквозь тонкие вершины елок. Пожар — горел ли это дом или сарай — уже догорел. Что бы ни случилось, — все равно уже случилось. Она не решалась вдуматься в происшедшее, у нее не было сил на это. Ее затуманенный взгляд упал на огромную, бесформенную в полутьме фигуру медведя. Он стоял в десяти шагах, и смотрел на нее. Она тоже смотрела на него также пристально, не чувствуя перед ним больше никакого страха. И вдруг он повернул голову, как будто услышал что-то, быстро и беззвучно двинулся с места… и пропал в темните под деревьями. Она услышала приближающиеся шаги на тропинке, громкий тревожный лай собаки… Это лаял Джек… Она кинулась к двери и распахнула ее…