2
— Знаешь, на кого ты похожа? — спросил я Риту, которая заворачивалась в полотенце, выходя после душа из ванной.
— Ну? — улыбнулась она.
— На Венеру, выходящую из моря… Боттичелли, по-моему… Только ты лучше…
— Неужели?
— Ага. Та несколько, с моей точки зрения, полновата.
— А ты помнишь эту картину?
— Помню. Ты же знаешь, я не помню подробностей только собственной жизни и того, что произошло за последние пятнадцать лет в нашей стране. Но благодаря краткому курсу Игоря и Василия Ивановича кое-что уже знаю.
И в этот момент в дверь позвонили. Рита юркнула обратно в ванную, а я открыл дверь. На пороге стоял невзрачный мужичок в запотевших очках. Он тут же снял их и начал протирать носовым платком.
— Как вы лихо меня!.. — сказал он вместо «здравствуйте».
— Кого, как лихо? — осведомился я.
— Ах да! — передо мной стоял типичный рассеянный интеллигент из разряда «себе на уме». — Я за вами часа три по магазинам болтался, а вы так лихо в автобусе! Сразу видно, что вас этому специально учили.
— Чему? — нахмурился я.
— Да вы не волнуйтесь, я по делу!
— По-моему, волнуетесь вы.
— Ну конечно, волнуюсь. Я в первый раз. Мне такое задание дали. А у вас еще, говорят, какие-то способности есть. Экстрасенсорные.
— Кто говорит? — я уже догадывался, но продолжал играть полное непонимание, тем более что про свои способности я и сам ничего не знал.
— Симон Давидович…
— С этого надо было начинать. Входите. А что, в следующем году нельзя было начать работу?
— Вы ж понимаете, мне сказали — я делаю.
— Понимаю. Чай? Коньяк?
— Не откажусь, и лучше все вместе. Меня зовут Максим Валерьянович.
— Веско… — определил я.
— А вас?
— Тринадцатый, — вдруг резанул я. — Не Людовик, конечно…
— Да-да… Я знаю… Никита Васильевич…
Без поношенного серого пальто Максим Валерьянович казался еще более жалким и смущенным. Прилизанные, давно не мытые волосы, сально отсвечивали, огромные очки в немодной уже роговой оправе и непривычно маленькие карие глазки под ними. Двухдневная щетина на округлом, слегка оплывшем лице. Неказистый пиджачок поверх свитера — последний элемент шикарной некогда «тройки». В общем Максим Валерьянович выглядел довольно неопрятно. К тому же вслед за ним в нашу квартирку просочился кисловатый запах неопрятной холостяцкой жизни.
Рита, как тень, проскочила на кухню.
Максим Валерьянович посчитал нужным в течение пяти минут изложить важнейшие этапы своей жизни, хотя я и так без труда видел все, что произошло с ним за последние два десятка лет. Рита поставила на журнальный столик поднос с коньяком, чаем и бутербродами. Это еще больше подхлестнуло Максима Валерьяновича к разговору на житейские темы. Он говорил о своей работе сначала в хозяйственном отделе райкома партии, затем о том, как успешно он руководил базой облпотребсоюза. Ему хотелось быть значимым. Но с его же слов выходило, что таковым он никогда не был и всегда боялся сделать шаг в сторону от чужой, постоянно довлевшей над ним воли.
