Егоров незаметно рассматривает увлеченного повествованием Панкина. Нет, не похож он на дурака, чтоб так подставлять себя. Что-то тут не так.
— Значит, говоришь, Лапин просил тебя связаться с милицией, чтоб та помогла раскрутить это дело?
— Ну, наверное, не только это. Я так понял, что связь нужна была ему и еще для чего-то.
— Пока остановимся на чемодане. Закрутка что надо, можно повозиться… Курьеры — они всегда возили деньги? Могли ехать вообще пустыми или с документами, договорами?
— Я только знаю, что в тот день в кейсе лежало шестьдесят пять тысяч долларов.
Немалая, конечно, сумма, но и не из таких, которые потрясают воображение. Если, к примеру, продавать за баксы оружие…
— Как регулярно обедали они в этом кафе? И ездили только по одному маршруту или по разным?
— Этим я интересовался. Маршруты у них разные, в кафе заглянули случайно.
И тем не менее Комар безошибочно вышел на остановку в их маршруте. Если бы не клееный кейс, все могло бы показаться делом случая…
— Ладно, кажется, я готов стать твоим напарником. Значит, говоришь, Евгений Иванович, на похоронах с Егияном ты не встречался?
— Да при чем здесь Егиян?.. Правда, я думал, что хоть с кем-то да встречусь. Я вообще не собирался на похороны, но Айкхорн позвонил: надо, мол, сходить, там поговорить с тобой хотят… Но никто так и не поговорил. Только распорядитель встретил меня на пороге квартиры, — совсем незнакомый мужик, а назвал по имени-отчеству, — указал на место за столом. Я посидел с полчаса, вижу, никому не нужен, собрался уходить. Уже в прихожей надевал пальто, как он опять подходит:
”Я слышал, вы в Киев собрались. Завидую, хороший город. Когда выезжаете?” — ”Еще не знаю” — ”Я бы — так прямо хоть сегодня. Хороший город.”
— Какой он из себя, распорядитель? — спросил Егоров. — Низенький, лысый, глаза такие: на выкате, да?
— Нет. С меня ростом, стрижка короткая, но лысины не видно, а глаза обычные.
Егиян тоже не низкий, но лысина у него действительно есть. Глаза у него тоже обычные, но нельзя не заметить шрам, рассекающий левую бровь.
— В общем, вышел я оттуда — и все, ни с кем не встретился. Но понял так, что от работы не отстранен и надо продолжать разыскивать кейс.
— Что намерены делать, господин Мегрэ?
— Наверное, поеду в Киев.
— Автоген, взрывчатку с собой повезете? Таможни не боитесь? Украина — это ведь теперь заграница.
Панкин недоуменно вскинул глаза на Егорова.
— Непонятен намек, да, Евгений Иванович? Тогда скажи, зачем ты едешь в Киев, а? Тебе надо будет проникнуть в квартиру вора. Хорошо, если дверь откроет жена или дети. Ты извинишься, представишься, войдешь, произведешь шмон, заберешь чемодан с деньгами и вежливо раскланяешься. А если он жил один? Ты что, умеешь замки гвоздем открывать? И потом, кто тебе сказал, что кейс лежит в доме Комара? В то время как сам Комар, что вполне возможно, еще лежит в московском морге, а? Или ты едешь в Киев, чтобы прохаживаться там по Крещатику и выискивать женщину с корейскими глазами? Нехилая, кстати, примета, чтобы по ней найти человека, которого ни разу не видел.
