Маккензи, переполненный яростью, не раздумывал ни секунды — подхватив с земли свой зонт, он вскинул его и с размаху рубанул по руке бандита. Как утверждал учитель фехтования в пансионе, этот удар должен был отрубить кисть врагу — при условии, что у вас достаточно острое оружие. Зонт, увы, нельзя было назвать острым, поэтому он с хрустом переломился о запястье бандита, но этого вполне хватило — выстрел громом раскатился в переулке, маленькая пуля со звоном ударила в мостовую, а сам револьвер вылетел из руки бандита и нырнул в недра ближайшей мусорной кучи.
Усатый бандит с воплем схватился за запястье, обернулся к Томасу, в ярости оскалив желтые от табака зубы. Ученый отпрянул, вжимаясь спиной в стену, но бандит, бросив взгляд в сторону, вскочил на ноги. Томас, поднявший зонт для нового удара, проводил его изумленным взглядом — жулик рванул прочь по переулку, резво перепрыгивая мусорные кучи, не хуже скакуна на стипль–чейзе. Не успел Томас опустить зонт, как прямо через него перепрыгнул громила и устремился следом за усатым жуликом, все еще прижимая руку к животу.
Пораженный Томас резко обернулся, и увидел причину столь экстренного отступления врага. Ей оказался, как и следовало ожидать, его неведомый спаситель. Он стоял посреди переулка над громилой потерявшим сознание от его ударов, и сжимал в руке нож. Или, скорее, меч.
Приподнявшись, Маккензи с изумлением уставился на оружие своего спасителя. Он напоминал огромный мясницкий нож в локоть длиной, и при этом был немного изогнут посередине. Только через миг, Томас догадался, что это легендарный бангалорский клинок, оружие восставших горцев. Такой штукой можно было без проблем снести врагу голову с плеч, если действовать умело. Неудивительно, что бандиты задали стрекача — спаситель Томаса держал свое оружие уверенно, и производил впечатление человека знавшего, как им пользоваться.
Пока ученый разглядывал страшный нож, его спаситель подошел ближе и наклонился над сидевшим в мусоре Томасом.
— С вами все в порядке, сэр? — хриплым голосом осведомился он.
— Э, — отозвался Томас, переводя взгляд с ножа на лицо своего спасителя, — кажется, да.
На вид ему было около тридцати. Скорее он был старше самого Томаса на пару лет, не больше того. Его худое лицо выглядело немного вытянутым, лошадиным, как было принято говорить в Колледже. Оно оказалось чисто выбритым, немного загорелым, а узкие полоски аккуратных бакенбард, доходивших лишь до уха, лишь подчеркивали его. Небольшие, но выразительные глаза смотрели спокойно, словно и не было никакой смертельной схватки в переулке. В целом, спаситель Томаса производил впечатление человека бывалого, опытного, потребляющего омлет из городских жуликов на завтрак. Ежедневно.
